Сказки Освии. Подвиг на троих

Первое, что бросалось в глаза – Амель была рыжей. Красивое, невинное, почти детское лицо излучало добродушие и притягивало к себе взгляд, заставляя проникнуться доверием и симпатией. Вьющиеся локоны, уложенные аккуратными рядами, прижимал к голове тонкий венчик искусной работы. Платье с широкими рукавами подходило под цвет ее глаз, мягко переливаясь от зеленого к синему. Ткань, из которой оно было пошито, не могли создать ни мастера, ни маги. Капризный перелив не давался ни тем, ни другим. Единственным материалом для такой ткани могли служить крылья лесных стрекоз, которые еще иногда встречались в Фермесе.

Ценой этого платья были тысячи жизней почти исчезнувших насекомых и такое количество золота, что хватило бы на покупку небольшого города. Принцесса не пожалела заплатить эту цену. Довершали ее образ манто из шкурок аскарских лис, поблескивающих стеклянными глазами, и небольшое зеркало в драгоценной оправе, прикованное тонкой цепочкой к правому запястью принцессы.

Амель мне сразу не понравилась. Ее красота и обаяние перечеркивал зловещий блеск платья. Кроме того, она старательно не смотрела на меня, сосредоточив все внимание на Василике. Рот принцессы презрительно кривился всякий раз, когда случайно ее взгляд встречался с моим. Я попробовала проверить, что она к нам чувствует, и наткнулась на холодную стену, не пропускавшую ни одной эмоции. Принцесса выстроила вокруг себя даже такую защиту.

Амель лучезарно улыбнулась, поприветствовав нас едва заметным кивком.

– Какая приятная встреча, – пропела она сладким голоском. – Омрачает ее только мысль, что тебя, верная моя подданная Василика, привела ко мне нужда, и что вопреки правилам дворцового этикета, ты взяла с собой служанку. Будь добра, в следующий раз, удостоившись нашей аудиенции, не омрачай радость встречи присутствием недостойной двора девки.

Теперь уже никакая защита не могла скрыть отвращения принцессы ко мне. Я проглотила оскорбление, глядя, как хорошо вооруженные и закованные в латы стражи, без приказа подтягиваются к нам ближе и смыкаются в плотное кольцо. Принцесса будто этого не замечала и насмешливо продолжала:

– Расскажи, наемница Василика, что заставило тебя просить срочной аудиенции?

Василика лучше меня понимала, что происходит.

– Вам известно о моем несчастье, ваше высочество, – начала она несколько удивленно, но бесстрашно. – Последние четыре месяца я трачу все усилия, чтобы отыскать своего пропавшего мужа и вашего верховного мага, но все тщетно. Я пришла просить ваше высочество о помощи, без которой нет смысла продолжать мои поиски, потому что единственное место, где я еще не искала, это задница ежа и ваш проклятый дворец!

Мне не хотелось осуждать Василику, смысла сдерживаться все равно уже не было.

– Не отбиваемся, – шепнула я. – Нам надо увидеть королевскую тюрьму изнутри до смерти.

– Еще чего! Они не знают, на кого напали! – возмутилась она и сорвала так долго копившуюся в ней злость на том из стражей, что оказался ближе. Потом на следующем, стоявшем на расстоянии ее вытянутой ноги, а потом еще на паре подошедших вояк, которых чужой опыт ничему не научил и которые стремились непременно получить свой.

– А собственно, почему нет? – риторически спросила я и пнула между ног одного из солдат. Звук получился, как от удара в колокол, и я упала поверженной, обнимая ушибленную ногу. Проклятые вояки догадались запаять в железо и это место.

***

– Василика, у тебя кровь! – испугалась я за наемницу, когда моя собственная боль отступила и появилось возможность отвлечься на что-то еще. В темнице времени у нас было предостаточно.

– Так и надо, – спокойно и зло ответила она. – Главное, что не моя. Правда, жаль, что и не принцессина, – немного мечтательно добавила она. – Я бы эту Амель с удовольствием за волосы потягала и поучила, как себя надо вести с женами верховных магов.

По тому количеству воды, которое оказалось в нашей камере, стало ясно, что Василика сильно разозлила стражу. Она знала слабые места в их броне и моих ошибок не допустила. По итогам поединка получалось четыре два в нашу пользу, троих повалила Василика до того, как ее связали, и одного – я, повергнув его в нездоровый истерический смех своей атакой. Он согнулся пополам и повредил себе спину тяжелой броней.

Воды с недавних пор мы не боялись и коротали остаток дня, завывая песни. Судя по жалобным воплям из соседних камер, у нас получалось плохо, что было хорошо. Мы бы пропели до вечера, но жалобные вопли сменились глухими ударами о стену, мольбами о пощаде и просьбами о смертной казни для нас или хотя бы для самих просителей, лишь бы только не терпеть это испытание искусством. Я замолчала, сжалившись над бедолагами, Василика еще повыла какое-то время в одиночестве, но это было не так душевно, и скоро ей надоело.

В крошечное окошко было видно, как на площади ставят виселицу. Я потерла шею и решила уточнить:

– Для нас стараются?

– Вряд ли. Скорее всего, нас захотят прирезать по-тихому, ночью. Не принцесса, так кто-нибудь из тех, для кого мы провели сегодня воспитательные работы.