Сказки Освии. Шершех

Дрожащими непослушными руками я залечила ладони и вынесла за дверь осколки зеркала. Это слабо успокаивало. Что если сон окажется сильнее, и я опять ему поддамся? Тогда ничто не помешает мне снова открыть дверь и взять острое стекло, или ещё проще — достать один из кинжалов или меч Рональда.

Ожерелье давило на ключицы, но его давление ощущала каждая клеточка моего тела. С появлением ожерелья всё пошло не так. Несколько мучительных часов я сидела на полу. Если бы предыдущей ночью я выспалась, было бы легче, но теперь накопленная усталость давала о себе знать, и спать хотелось смертельно. Шум за окнами постепенно становился тише, азарт празднества утихал. Где-то на краю города завывал дурным голосом последний самый стойкий житель, радующийся хорошему урожаю. Нестройные отголоски его песни помогали держаться, но, когда стихли и они, стало совсем невыносимо. Несколько раз я прошлась по комнате взад-вперёд. Это не помогло, глаза закрывались даже на ходу. Здравый смысл отступил, я робко скользнула под одеяло к Рональду и прижалась к нему. Он во сне повернулся и обнял меня. Его спокойное и ровное дыхание стирало все тревоги. Рональд всегда был моей опорой, никто другой не мог защитить лучше, чем он. Даже Альберт подставлял меня несколько раз под удар, но не Рональд. С ним было так надёжно, что все страхи отступили. Объяснять Рональду, почему я лежу рядом с ним, предстояло только утром.

Одеяло, заботливо подбитое под спину, обнимало так приятно, что вставать не хотелось, и лишь вспомнив, что мы вообще-то торопимся, и к месту силы надо добраться до темноты, я заставила себя подняться. Рональда в комнате не было. Обнажённый по пояс, он стоял во внутреннем дворике трактира и умывался, зачерпывая воду из большой бочки. В окно трактира он был хорошо виден, и я отметила, что моя магия сработала безупречно — на его боку не осталось и следа от вчерашней раны.

От утреннего свежего воздуха, яркого солнца и вида здорового Рональда, стало легко и весело. Кожа на ладонях стянулась, и все произошедшее казалось далёким и зыбким, превратившись в плохой сон. Это ночью страхи обретают неограниченную власть, а днём они так же уверенно её теряют.

Дворик трактирщика за ночь сильно изменился. Остатки разбитых тыкв, огурцов, яблок, свёклы, кабачков, морковок и других овощей, разрушили образ благопристойного заведения лучше, чем боевая магия. Гости, да и сам трактирщик, повеселились на славу. Скорее всего этот городишко будет отскребать остатки овощей со стен до следующей осени. А может быть, просто переедет на новое место и отстроится заново, потому что убрать это не представляется возможным.

Солнце давно уже встало, а местные жители, в отличие от него — нет. Ночное гуляние утомило их, и теперь, в едином порыве, горожане храпели, распугивая диких животных и снижая уровни надоя у домашних.

Я решила воспользоваться тем, что Рональда нет в комнате, отрыла в глубинах чемодана тренировочный кожаный костюм и надела его. Рассмотрела корсет, который безжалостно распорол вчера Рональд. Он оказался мастером по разрезанию — шнурок был распорот идеально, а ткань корсета и рубашки нигде не задета, как будто Рональду приходилось так расправляться с женскими платьями и раньше. Мне эта мысль сильно не понравилась, в животе знакомо защекотало.

Рональд вошёл как раз когда я сложила все свои вещи в чемодан. Он бросил на кровать большую дорожную сумку и скомандовал:

— Перекладывай всё сюда. Наш кучер не проснётся ещё минимум три часа, как и весь город. Местные жители слишком уважают праздник урожая. У нас нет времени ждать, поэтому дальше мы едем верхом.

— Может, всё-таки в карете? — робко спросила я.

Рональд протянул руку, коснулся ожерелья на моей шее.

— Я не знаю, что это за вещь, в чем её сила или магия, но я уверен, что ты бы не спустилась ко мне на пол, если бы не боялась до смерти, — обрезал он все мои возражения. — Если мы выедем сейчас, то доберёмся до места силы к вечеру. Погода хорошая. Считай, что у нас будет приятная прогулка верхом.

Тогда мне казалось, что он, как всегда, прав, но это было не так. У нас оставалось ещё несколько часов, чтобы верить в это заблуждение.

Собравшись, мы спустились на первый этаж. Здесь тоже царил полный разгром. Если вчера место выглядело вполне приличным, то сегодня оно внушило бы отвращение даже неприхотливому гостю. Трудно было отыскать хотя бы один чистый пятачок. За столами, под столами, на столах и полу, спали гости. Сам трактирщик улёгся на скамье, загораживая проход к устью печи. Рональд взялся за один конец скамьи, легко поднял и отодвинул в сторону:

— В печи должна быть еда. Проверь.

Я послушалась. Там действительно оказался горшок с вполне приличной на вид кашей.

— Трактирщик её, можно сказать, собой прикрывал, чтобы с утра не пришлось готовить, — посочувствовала я хозяину.

— Его жизнь от этого не зависит, в отличие от наших, — успокоил мою совесть Рональд. — Мы щедро заплатим.