Сказки Перекрестка

— Это ее брат… — устало отозвался голос Даниила Егоровича. Было заметно, что он слушает женщину только из вежливости.

— Еще не легче! Куда катится мир?

С минуту было тихо, потом женщина заговорила снова:

— А эффектно они появились… Такие серьезные, сильные, решительные…

В приемную вошли Алешка с Тимом.

— Не скучала?

Я помотала головой.

— Ну что ты такая мрачная? — с сочувствием спросил Тим.

— Видел бы ты, что там было, — не стала вдаваться в подробности я.

— Да уж, — согласился он. — Одно всплытие с такой глубины чего стоит. Но ты ведь не в обиде на Германа?

На Германа я еще как в обиде, но при чем тут он?

— А что Герман?

— Ну… — смешался Тим.

— Это «Тайна» подорвала лодку, — сказал Алешка. — Чем-то хитрым. Не знаю, в чем суть, но это оружие способно разрушать металлические конструкции какими-то колебаниями.

Слава богу! Хоть лодку не я развалила! Настроение подправилось.

Алешка дал мне большой полиэтиленовый пакет:

— Переоденься в это. Если не понравится, не убивай — выбирала Королева. И размеры она подсказывала.

— Надо же, Королева тут, — от удивления вслух сказала я, заглядывая в сумку. От Ее Величества, после ремня для Германа, можно было ожидать чего угодно, во всяком случае, ее чувства юмора хватило бы и на водолазный скафандр.

Однако в сумке сиреневело что-то шелковое, явно нежное и очень приятное.

— Конечно, тут! — усмехнулся Тим. — Кто ж без нее столько народу заморочит.

Он открыл дверь в отцовский кабинет и просунулся туда наполовину.

— Пап! Доброе утро, Вера Генриховна… Пап, можно, мы займем свободную палату? В которой душ работает? Спасибо!

Тим вылез обратно в приемную, а следом за ним вышел Даниил Егорович.

— Дайте хоть рассмотреть ваше чудо, — тем же усталым голосом, но выжимая улыбку, сказал он.

И почему-то остановился передо мной. Я слезла с подоконника и сделала книксен. Он улыбнулся радостнее.

— Значит, ты лечишь наложением рук?

От этого вопроса я привычно напряглась. Мне не раз уже его задавали — в каменных подвалах с решетками и пыточным инструментом на скамье, а еще в залах судов. На эту фразу у меня выработался условный рефлекс: сейчас начнут пытать, и я непроизвольно побледнела так, что мой испуг стал заметен.

Обняв меня за плечи, ответил Алешка:

— Да, она.

— Что-то не так? — тихо спросила я.

Врачи, вроде, не любят знахарей. Сейчас как выяснится, что залеченные мной раны гниют, кости срастаются неправильно или вообще не срастаются — тогда я больше не смогу лечить, а ведь это дело всей моей жизни, самое чудесное удовольствие…

— Нет, — слегка удивленно ответил Даниил Егорович. — А тебя когда-то ругали за это?

Алешка с Тимом придушенно фыркнули, но он этого не заметил. Я только кивнула.

— Это от зависти. И страха. Таких, как ты, в средневековье сжигали на кострах, потому что боялись их могущества. Этих двух мальчиков ты практически возродила.

Потом он плотно закрыл дверь своего кабинета, где еще находилась Вера Генриховна, и сказал:

— Ребята, ваши «казаки-разбойники» действительно опасны.

Парни окаменели. С упрямством в голосе Тим ответил:

— Мы так живем, пап. Иначе уже не сможем.

Даниил Егорович помолчал. В этот момент в дверях неслышно появился Капитан-Командор, и я увидела расфокусировавшимися глазами, как что-то воздушное, какая-то желто-безмятежная вуаль накрыла голову взрослого. Его лицо покинул трагизм, уступив место искренней гордости.

— Идите, отдыхайте. И еще одно: Тимур, за вами экзамен, не забыл?

— Нет, папа, мы готовимся.

— Готовьтесь-готовьтесь. После сегодняшних событий спрашивать буду очень строго.

X

Я рано обрадовалась, что избавилась от врачей. Стоило мне выйти из душевой и растянуться на больничной кровати, как в палату с решительным видом ступила медсестра с набором шприцев. «Таки будут пытать,» — тоскливо подумалось мне, но медсестра ласково улыбнулась:

— Это витамины и глюкоза. Доктор сказал, у тебя были физические нагрузки с сильным стрессом. Спортсменка, что ли? Такая маленькая…

При слове «спорт» у меня обычно тошнота подступала к горлу, но эта версия оказалась самой приемлемой, и я наступила на собственные принципы:

— Ага, на первый юношеский сдавала. По экстремальному дайвингу.

Пришлось подставить нежные места — спортсмены ведь дружат с врачами, и медсестра вышла из палаты преисполненная чувства выполненного долга.

Но расслабиться мне не дали. Явилась Вера Генриховна с кружкой и тарелкой. На тарелке красовалась глазированная булка, а в кружке плескалось что-то белое с желтой пенкой. Блин, ну неужели я не заслужила несколько часов покоя?

— Это кипяченое молоко, — сочла необходимым объяснить врач. — Нужно выпить.

Она села на край кровати и, не стесняясь, рассматривала меня. Я выпила, поблагодарила, укрылась простыней и сразу уснула. На соседней кровати давно уже безмятежно спал Алешка.

Во Владивостоке мы пробыли три дня, пока Игоря с царевичем не перевели из отделения реанимации.

Капитан-Командор на вторые сутки сообщил, что обе подводные лодки благополучно добрались до Острова, и экипажи приступили к ремонту «Каравеллы».