Сказки про дракона

Невдалеке репетировал оркестр. Выли трубы, повизгивали скрипки, время от времени заставлял вздрагивать окружающих большой барабан. Драконоборец с трудом различил мелодию. «Жди меня, дракон, мы встретимся в небе, огнём и волшебством я заклят, взывает ад…»[1] Аппетита не было.

9.00. Генерал, командующий приданной войсковой группой, походил на гоблина. Низенький и лысый, в полурасстёгнутой полевой форме, он метался вокруг расстеленной на столе карты, тыкал толстым пальцем в пятна и полосы на ней.

Полыхнуло за спинами. Этот, с ящиком на распяленном треножнике, улыбался и говорил, что «снимок — во!» За его спиной стоял самый незаметный из присутствовавших, так и не попавший ни в один кадр.

«Цеппелин нанесёт бомбовый удар по городу, выманив дракона на контратаку. Затем вступают истребители», — генерал даже показал ладонями, как именно вступят истребители. — «Ракеты должны свалить дракона. Затем вступает пехота и газомёты. Блокировав сикурс[2] городского ополчения, отрезаем дракона и оглушаем его газом. Затем вступает… затем Ваше дело».

Драконоборец кивнул, повернулся к сухопарому щеголеватому лётчику и сказал с положенной долей сердечности: «Я надеюсь на Вас, подполковник». Тот козырнул. Пехотный капитан и командир газомётчиков, похожий на сказочную двухголовую тварюшку — харя противогаза таращится с орденоносной груди — ничего такого не удостоились.

9.30. Меч вручал отец суки. Противно щёлкал деревянный ящик на треноге, его владелец то и дело просил замереть и улыбаться. Будущий тесть, похожий на ёлочную игрушку в своих неестественно пышных одеждах, протянул чуть изогнутую полосу инструментальной стали с видом величайшего благодетеля. Драконоборец опустился на одно колено и взял меч. Подумалось: «Хорошо, дорожку постелили, а то загваздал бы форму».

Летописец изрёк: «Ведомый единой мыслью, он принял оружие, что казалось лучом света, исшедшим с предвечных небес ради…» Драконоборец вздрогнул и обернулся. Нет, летописец говорил в пространство, как обычно.

9.45. Наконец-то выдалось немного свободного от всех времени. Невдалеке зычно гоготала пехота — солдаты играли в «мясо». Оркестр пытался исполнить «всё, во что ты навеки влюблён, уничтожит разом тысячеглавый убийца-дракон — должен быть повержен он…»[3] Получалось плохо. Над башнями города реяли яркие флаги, извещавшие об осадном положении. Горбатый газомёт ездил взад-вперёд вдоль городской стены. Для храбрости со стены в него постреливали из мушкетов. Поднятый мост скалился бесполезными шипами.

9.49. Подошёл тот самый, незаметный. Отряхнул невидимую пыль с левого рукава, полюбопытствовал: «И как Вы себя чувствуете?» Очень хотелось его послать, но драконоборец безмолвствовал. Незаметный понял; в общем, понимать было его работой. Усмехнулся: «Не думайте о драконе. В конце концов, гораздо важнее преподнести урок излишне независимым территориям. Налоги, дороги, коронные права… Вы бы удивились, какого объёма доклад представили Его Величеству наши придворные мудрецы. Дракон — всего лишь удачный повод».

Драконоборец знал, что дракон — лишь удачный повод. Незаметный помолчал со значением, затем добавил: «Вам немыслимо повезло, лейтенант. Дочь крон-принца — это великолепный приз. Так что…» Незаметный успел отскочить. Дарёный меч глубоко ушёл в дёрн.

«Мы поговорим позже», — сухо изрёк незаметный. Быстрый осторожный поклон — и он исчез.

10.00. Молебен произошёл по сценарию. Впечатление портили вспышки и столбы дыма, поднимавшиеся из деревянного ящика на треноге. Владелец ящика был счастлив. Летописец молчал, покойно глядя куда-то за горизонт. Коленопреклонённые полки время от времени глухим растекающимся басом изрекали положенные слова.

Когда дракона назвали «адовым отродьем», драконоборца передёрнуло. Совсем не так, как ранним утром — здесь холод был ни при чём.

Хотелось подняться с колен и заорать: «Какое адово отродье! Я с ним одно училище заканчивал и в одних кабаках напивался!» И что-нибудь ещё, столь же правильное и бессмысленное сейчас.

Кто-то внутри с глумливой усмешкой согласился, что заорать-то можно. И ценой искренности будут дальний глухой гарнизон, рапорты, которые никто никогда не прочтёт, и всё более продолжительные запои вонючим картофельным самогоном.

Драконоборец так и не разобрался, осуждал его глумливый или наоборот, поддерживал.

11.00. Генерал отказался выслать парламентёров. «Конечно, я знаю про Драконий платунг», — удивлённо согласился он, ещё больше похожий на гоблина, чем обычно. — «Неужели Вы думаете, что дезертир может туда вернуться? Тем более дезертир, похитивший члена августейшей фамилии и предавшийся бунтовщикам, врагам Империи? Вы удивляете меня».

Незаметный слушал генерала с понимающей усмешкой. Когда тот иссяк, незаметный добавил: «Ваше стремление решить конфликт миром похвально, лейтенант. Будьте уверены, мой рапорт отразит и это».