Сказки, рассказанные на ночь

Мустафа, прятавшийся за надгробиями и сумевший хитростью обратить в бегство носильщиков, выбрался из своего укрытия и зажег лампу, которую предусмотрительно принес с собой. Затем он достал из кармана склянку с противоядием и поднял крышку гроба. Но, о ужас! При свете лампы он увидел совершенно чужое лицо! В гробу лежала вовсе не сестра и не Зораида, а какая-то незнакомая девушка. Ему понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя от очередного удара судьбы. В конце концов сострадание все-таки взяло верх над гневом. Он открыл склянку и влил лекарство в рот незнакомке. Она вздохнула и открыла глаза, не понимая еще толком, где находится. Потом она все-таки вспомнила, что с ней случилось, и, выйдя из гроба, пала к ногам Мустафы.

— Как мне тебя отблагодарить, добрый человек, за то, что ты вызволил меня из ненавистного плена! — воскликнула она.

Мустафа прервал поток ее благодарственных излияний вопросом: как могло так получиться, что спаслась она, а не его сестра Фатима?

Девушка удивленно посмотрела на него.

— А я-то все не могла взять в толк, чему я обязана своим счастливым спасением. Теперь понятно, — сказала она. — Дело в том, что в замке мне было дано имя Фатима, и потому твоя записка оказалась у меня. Вот так мне и досталось спасительное снадобье.

Брат мой попросил девушку рассказать хоть что-нибудь о его сестре и Зораиде и узнал от нее, что обе они действительно находятся в замке, но только Тиули дал им, по своему обыкновению, другие имена. Теперь их зовут Мирза и Нурмахаль.

Когда Фатима, спасенная наложница, увидела горестное состояние моего брата, совершенно упавшего духом оттого, что план его сорвался, она решила ободрить его и пообещала, что укажет ему один способ, как все-таки освободить несчастных пленниц. Воодушевленный ее словами и окрыленный новой надеждой, он попросил ее поскорее открыть ему этот способ. На это она отвечала:

— Пять месяцев я провела в неволе у Тиули, не так уж много, но с самых первых дней я думала о побеге, хотя и понимала, что в одиночку спастись мне будет трудно. Во внутреннем дворе замка, как ты, наверное, заметил, есть большой десятиструйный фонтан. Я вспомнила, что похожий фонтан имелся и в доме моего отца и что вода к нему подводилась по широкой трубе. И вот, чтобы узнать, построен ли здешний фонтан по такому же образцу, я как-то раз, в присутствии Тиули, стала восхищаться этой красотой и спросила, кто же соорудил такое чудо. «Я сам возвел сей фонтан, — ответил Тиули. — Но то, что ты видишь, лишь малая часть большого сооружения: вода попадает в фонтан из ручья, который находится в тысяче шагов отсюда, а то и дальше, и течет она по закрытому каналу, который построен как большой подземный ход с высокими сводами, и все это придумал я!» С тех пор как я узнала это, я думала только об одном — как жаль, что я не могу хотя бы на мгновение превратиться в мужчину, чтобы сдвинуть с места камень, закрывающий водопроводную трубу, по которой я могла бы выбраться на волю. Сейчас я тебе покажу этот ход, по которому ты ночью сможешь пробраться в жилые покои и освободить свою сестру и ее подругу. Но одному тебе будет не справиться, нужно взять с собой, самое малое, еще двоих, чтобы одолеть рабов, охраняющих по ночам сераль.

На том она закончила свой рассказ, и Мустафа, хотя он уже дважды обманулся в своих надеждах, снова преисполнился решимости, уповая на то, что с помощью Аллаха сумеет все же осуществить план, предложенный спасенной невольницей. Ей же он пообещал, что позаботится о ее возвращении на родину, если она поможет ему пробраться в замок. Только одна мысль не давала ему теперь покоя: где найти двух-трех надежных помощников. Тут Мустафа вспомнил о кинжале Орбазана и обещании, которое тот дал при расставании, сказав, что в случае необходимости всегда будет готов прийти на помощь. Мустафа выбрался с Фатимой из склепа с намерением поскорее найти атамана.