Сказки Рускалы. Василиса (СИ)

— Я, дурак, поверил. Думал, и впрямь взяли меня в ученики. Гляди, где жить согласился, — он окинул взглядом чулан, — только бы колдуном стать. Пес, — зашипел Ярка, — удавить его мало.

— Не горячись, — обняв друга, вдохнула аромат льняных волос.

— Твоя правда, Вась, — нежность подействовала на Ярку не хуже дурман-травы. — Не взять Кышека голыми руками. Он здесь все под себя подмял, а что не подмял, то еще успеет.

— Почему его головой величают?

— Так голова он и есть, над колдунами царскими.

— Выходит, Кышек — сам чародей?

— Не совсем, — Яр выглянул за дверь и, убедившись, что лишних ушей нет, зашептал. — Был когда-то колдуном при Горохе, а как грамоты государь ввел, так и остался не у дел он. Не смог грамотку справить. Шибко надеялся — все само собой в руки придет, а оно, видишь как, мимо прошло. Государь его пожалел, чин жаловал. Только колдовать Кышек с той поры права не имеет.

— Бежать надобно, Ярка. Книжку с заклятьем схоронить надежно, чтобы не добрались лиходеи до нее никогда.

— Где же схоронить? Эти паскудники всю Рускалу вверх дном перевернут, не отступятся.

— Не успела рассказать, но есть одно место. Там и книжка, и мы с тобой скрыться сможем. К закату у озера на окраине Первограда будет ждать Потап…

Глава 8

Не так-то просто улизнуть из палат царя Гороха. Мне в шапке-невидимке — раз плюнуть, а вот Яру пришлось хорошенько попотеть. Ученику колдуна покинуть государев двор без разрешения головы колдовского терема — дело тяжкое. Стражники — ребята суровые, головами на плечах дорожат. Отпустить Ярку без одобрения — значит для начала в темницы попасть, а потом уж как свезет — может, и на плаху отправят.

Наконец, страже надоело слушать уговоры — послали за Кышеком, мол, пущай лично разбирается. Яр ничего лучше не выдумал, как силушку удалую показать. Он лихо раскидал молодцев у ворот и понесся к назначенному месту на окраине Первограда. Ох, как я кляла его за горячий норов, пока бежала следом. Нас пустились догонять самые стойкие из стражников: добро, что пешие — коней седлать времени не было.

На удивление Ярке удалось быстро запутать погоню, и мы смешались с толпой на столичной площади. Даже зимой здесь яблоку упасть негде, а судя по веселившемуся люду, еще и гуляния какие-то намечались. Видала, как молодцы в серых кафтанах растерянно озираются по сторонам, хватают за рукава похожих мужиков и плюют под ноги в сердцах.

Потап, как и договаривались, ждал к закату у озера. Аспид недовольно косился на Яра, Яр — на аспида, но, слава солнцу, даже спора не случилось. Какие уж тут толки, когда на пятки стража наступает. Кышек, поди, уж хватился ученика — жди беды, коли тикать не сумеем.

Немного повздыхав — лететь по ночи придется, змей что-то пробурчал про посадку, верную смерть и черта лысого. Я старалась не слушать. Уж лучше разбиться, чем в лапы к Кышеку…

Крылья аспида быстро мелькали в морозном воздухе. Прижавшись спиной к Ярушке, прятала от резкого ветра в пуховом платке нос и щурила глаза. Там, внизу, оставался Первоград. Город накрыли сумерки, а меня окутало липкое, сладкое счастье. Снова рядом с милым другом, и сердечко стучит быстро-быстро вовсе не от страха. Теперь и море-океан перемахнуть что кулаком по столу треснуть. Не отпущу, не потеряю!

На радость ночка выдалась ясной. Луна и звезды отражались от снега, делая путь легким. Куда Потап нас нес, не знала, но по всему выходило — больно далеко от столицы. Диво, как быстро аспиды летать умеют при желании. Недавно гам Первограда слыхала, легкий морозец пощипывал, а теперь тишь глухая и холодина знатная, того и гляди околею.

Смерть от холода не наша доля — поняла после того, как Потап с хриплым криком «Держись!» поспешил навстречу верхушкам деревьев. Через пару мгновений змея закружило, мы с Яркой еле успели крепче вцепиться в тугие складки кожи. Только в шерстяных рукавицах шибко не ухватишься, и локтей за шесть до земли мы рухнули со спины Потапа.

Сугроб принял радушно. Чудом на пути не попались деревья и коряги. Немного выло в голове, отдавало в шею, но целы — это главное. Аспиду повезло меньше — змея хорошо крутануло, и он пересчитал добрую дюжину сосен да елок. Волки завели было песни, но мигом стихли, услыхав душераздирающее кряхтение крылатой нечисти. Что говорить, будь я даже волкодлаком, сама бы от таких звуков притаилась.

— Убился?! — грудь рвало от холодного воздуха, в валенки хлынул снег.

— Обойдется, — бодрясь, заявил змей, поняв, что стенания сотрясали воздух не зря. — Потроха немного отбил.

— Васенька, нашла из-за кого переживать, — Ярка утопал в сугробах, хромая. — Чего этому чудищу будет?

— Надо было тебя еще над столицей скинуть, — пробурчал Потап.

— Цыц! — углядев в глазах Яра горячее желание ответить «чудищу», оборвала я.

— Очень надо, — небрежно бросил кузнец.

— Пусть идет на все четыре стороны, — выбираясь из кучи дров, заявил змей. — Цаца, его в Глухомань не поведу, так и знай! Мне сказано тебя доставить — доставлю, а этого, — он сморщился, — богатыря... без приглашения нельзя.

— Вася без меня никуда не пойдет, — друг даже бровью не повел.