Сказки Рускалы. Василиса (СИ)

— …Ты кто будешь? — заинтересовался мной молодец в сером кафтане.

— Василиса, — казалось, еще слово — и без памяти на пол хлопнусь.

— Тоже гадалка?

— Нет, я ведьма. Домовуха.

— Грамота на колдовство имеется?

Спешно запустив руку в сумку, нащупала грамоту и протянула молодцу. Сдвинув брови, он вчитывался в руны, то и дело, переводя взгляд на меня. Царский прихвостень, явно раздраженный порядком в документе, отдал его обратно:

— Иди, ведьма. Нечего под ногами путаться, когда государев указ исполняется.

Стрелой вылетела из дома Досады и, пробежав мимо запряженных саней, помчалась в лес, где ожидал Потап. В голове уже мелькала добрая сотня мыслей, а то и две.

Аспид, усевшись прямо в сугроб, царапал толстой веткой какие-то рисунки на снегу. На морде застыла мечта, желтые глаза щурились от удовольствия.

— Потап, — старалась выровнять дыхание, — держи вот это, — я сняла сумку, перекинутую через плечо, и протянула змею. — Береги, как самое заветное сокровище. Внутрь не лезь. Сам лети в столицу и каждый закат ожидай меня на окраине возле пруда. Помнишь, где это?

— Помню, — аспид замер с веткой в лапе и вытаращил глаза. — Цаца, ты чего удумала? Мне нужно тебя в Глухомань доставить. Яга меня на ремни пустит…

— Нет времени лясы точить, — развернувшись в сторону избы Досады, отрезала я.

— Эй, стой! — Потап загрохотал по земле, преграждая путь. — Чего случилось?

— Гадалку в столицу увозят, а она нагадала что-то страшное, но рассказать не захотела. Я должна знать, что она увидела. Все, отойди, — обогнув аспида, понеслась к видневшимся за стволами деревьев домикам.

На мое счастье, запряженные гнедыми лошадками санки стояли на месте без хозяина. Видать, Досада еще не готова. Вот и замечательно!

Никогда бы не подумала, что буду радоваться собранной с людей дани. Вон как нагрузили, любо-дорого прятаться. Хочешь — среди мешков с зерном, хочешь — в вещах схоронись. Запрыгнув в сани, зарылась в ворох тряпья и притаилась.

Скоро царский прихвостень вместе с Досадой вышли из дома и захрустели по снегу. Молодец без умолку зло шутил над чертовкой, а та молчала. Кажется, тихонько всхлипывала, но парня это не останавливало.

Путь оказался долгим. Тело затекло и противно ныло, хотелось есть, пить, спать. Не приведи солнце уснуть по дороге. Просплю Первоград — и вынут меня вместе с поклажей. Что тогда скажу, чем оправдываться стану? Бросят в темницы или на месте казнят, не разбираясь. Горох может, с него что с гуся вода — государь.

Пуще остального боялась, что углядят меня, когда тикать придется — обошлось. Не знаю, сколько дней ехали, но тихонько подглядела — прибыли вечером. Сани бросили во дворе царских палат, а Досаду под шерстяные локотки потащили в главный терем.

Валенки ног не спасли. Без движения так перемерзла, что уже ступней не чувствовала. Меня колотил озноб. Пришлось ждать ночи и молиться всем богам, чтобы в санки раньше утра не полезли. Двор Гороха — место многолюдное. Даже вечером здесь прислужники сновали без устали.

Как только на Первоград опустилась густая тьма, а голоса прислужников стихли, осторожно выбралась из-под тряпок. Замерзшие ноги не слушались. Кляла эту затею и на четвереньках шаркала к крыльцу терема. Схоронюсь под лестницей, хоть ноги-руки разотру да подумаю, как дальше быть.

— Это что еще такое?

Девичий голосок заставил замереть. В глазах потемнело, сердце зашлось в бешеной пляске. Сжав зубы, неуклюже попятилась и наткнулась на преграду.

— Нищенка, ты что во дворе государя делаешь? — хозяйка голоса небрежно оттолкнула меня ногой.

Ну, хватит! Пусть лучше на месте казнят, чем так унижаться. Поднявшись, стряхнула снег с шубы и повернулась к обидчице.

— Василиса, ты тут как?

Передо мной стояла круглощекая Варенька. Девица сжимала в руках полные корзины с едой и выдыхала теплый пар в зимний воздух. На моем лице заиграла улыбка облегчения. Конечно, Варенька! Кому как не ей бродить заполночь по двору палат да пинать голодранок в старых шубах?! Вот это называется — свезло!

— Проведи меня в терем, — ухватив дочку трактирщика за локоть, зашептала я.

— Нельзя! Меня в темницы за такое кинут!

— Устроилась на кухню царскую, — я холодно кивнула на корзинки, — и позабыла, кому за то спасибо сказать надобно?

Варенька поджала губки и вдохнула. Окинув взглядом главный терем, дочь трактирщика с раздражением мотнула головой и прошипела:

— За мной иди, словно так и надо.

В полумраке коридоров главного терема от каждого шороха вздрагивала. По телу сотней иголок заплясало тепло, ноги начали отходить, но страх сковывал сердце. Варя твердым быстрым шагом шла мимо стражи. Молодцы переглядывались, указывая на меня, и, наконец, один из них не выдержал. Стражник встал на пути и недобро сощурился.

— Ну, чего тебе? — бойко вопросила Варенька.

— Кто такая с тобой? Что в царских палатах делает? — парень грозно ткнул в меня пальцем.

— Чернавка послов заморских. Еще утром прибыли, — девица и бровью не повела. — Или ты, голова дырявая, позабыл уже?

— Заморская девица? — ухмыльнулся стражник.