Сказки Сиреневого леса (СИ)

      - Не журавли это, - тётенька Мышь подкручивает подзорную трубу. - Бегемотики перелётные.

      - Не может быть!

      - Может.

      По лесу бредёт сентябрь.

Маленькие леди

Лорду Теннисону

В хрустальном лесу падает сиреневый снег. Падает, укутывает пушистые лапы сосен сладкой ватой. Лизнёшь языком - мигом растает.

      В сугробном домике под кустом барбариса спят малышки Лу и Ли. Колыбелька из хлопковой коробочки - тепло и уютно. Тлеет в уголке лучина-ночничок. Бабушка постукивает вязальными спицами из куриных косточек. Чепчик для Лу и пинетки для Ли почти готовы.

      Им снится море из бутылочного стекла. Баюшко-море - далёкое, хмурое, северное. Плещется в чёрной лоханке из фьордов, хватает за пяточки.

      На песке крошечные следы - сразу и не разглядишь, чьи. Здесь прошли быстрые ножки в деревянных кломпенах-башмачках.

      В перламутровой ракушке розовый лёд. Застывшие слёзы грустного моря.

      Спите, маленькие леди, усните до весны.

      В хрустальном лесу падает сиреневый снег.

В декабре

Синицы надели меховые шапочки из заячьих хвостов. Дышат на ледяные оконца в пруду. Один вздох - одно желание.

      Чешуйчатые спины сквозь серый перламутровый лёд.

      - Чьи вы! Чьи вы? - беспокоятся синицы.

      Спит тётка Щука под ледяной толстой коркой. Русалки бродят впотьмах, кутаются в енотовые муфты, зябнут.

      Грустно в сенях моим малиновым лыжам. Тяжко лыжам без лыжни, как ниточке без иголочки.

      Вынесу на двор, воткну в сугроб - смажу, развеселю!

      Озеро за Лисьим холмом - не видать его! Засыпало из небесного сита снежной манкой. Выйду на ледок с опаской - не хрустко ли?

      Не хрустко. Стою на твёрдом ледяном айсберге. Только вместо пингвинов - синички. Катаются на самодельных коньках по ледяному тёмному пятачку. Над ними облака тёплого пара. Один вздох - одно желание.

      Загадаю декабрьское - самое заветное.

Восемнадцатизимие

В лавочке у господина Пекаря возьму маффинов с кремом из августа. Фунтик чая из сушёного лета со сливками на сдачу.

      Скрипнет дверь, снежинки уколют в лицо. Сегодня я ночую у бабушки Ежихи в вязаном шерстяном носке. Мы будем праздновать восемнадцатизимие.

      Бабушке Ежихе уже давно перевалило за сотню. Но каждую зиму, в середине февраля, ей исполняется ровно восемнадцать.

      В бусах из крупных коралловых шариков прыгают огоньки. В иголках - сушёные сентябринки. Бабушка Ежиха возится на кухне. Ещё тёплый шоколадный бисквит пропитывает звёздным вечером.

      По лесу в валенках бредёт дед Мороз. Скрипит по снежному насту.

      Свернусь клубочком. У камелька танцуют шерстяные тени. Глоток густого какао - горячо внутри.

      Бабушка Ежиха устроилась в кресле-качалке - вяжет сиреневый шарф из воспоминаний леса.

      Вьюга.

Коробка воспоминаний

Глаза закрыты - Бонифаций курит трубочку. Яблочный табак с щепоткой сушёного солнцепёка. На голове колпак с тысячью бубенчиков.

      От земли идёт тёплый пар. Мохнатые сиреневые головёнки в хрустальном снегу - подснежники сбились в стайку.

      Когда-то давным-давно Бонифаций был трубадуром. Он носил алую рубаху и колесил по землям далёкого Бремена. У Бонифация мандолина из груши и целая коробка воспоминаний.

      На сучке кашемировое пальто тётушки Му. Висит ещё с прошлой осени, позабытое.

      - Можно открыть? - прошу я.

      - Только осторожно. Не спугни их.

      Аккуратно снимаю крышку из гофрированного картона.

      - А где же воспоминания? Неужели их украли?

      На дне коробки ворох сухих листьев и пара шишек.

      - Не бойся, они всегда останутся при мне.

      Бонифаций курит трубочку с широко закрытыми глазами.

Маленькой быть

Дубовый листик - мой ковёр-самолёт!

      Я съела заговорённый клевер из погребка матушки Медуницы. Я стала маленькая-премаленькая! С дубовый жёлудь или каштан. А то и меньше!

      Лечу, лечу на ковре-самолёте! Сосновый воздух в лицо, смоляной!

      - Здравствуйте! - кричу гигантским небесным старухам.

      Они побросали папироски и можжевеловые прялки. Охают-ахают:

      - Ох-хо-хонюшки, смотри не свались! Ручки-ножки береги!

      Покажу им язык. А что? Он у меня теперь длинный-длинный, как у квакши!

      - Привет! - кричу дядьке Бурелому.

      Спит Бурелом. Не слышит моего голоса. Он теперь тоненький, как носик у комара. От храпа Бурелома дрожат макушки сосен и белки прыгают с берушами в ушах.

      - Добрый день, ваше величество! - кланяюсь Сосновой королеве и чуть не падаю вниз. - Как здоровьице?

      - Распуши хвост! Смотри вперёд гордым Юпитером! - хохочет она со своего драгоценного трона.

      Внизу, у молочного ручья бабушка Ежиха полощет носовые платочки.

      - Посмотри на меня, бабушка Ежиха! Сюда, наверх! Это я!

      - Ух, егоза! Платок-то, платок на голову накинь! Летать, небось, зябко!

      - Нет, бабушка! Летать - хорошо!

      И маленькой быть - ХОРОШОООО!

В аптеке

- Зачем тебе сиреневые очки?

      - Чтобы было ясно, когда в небе облака.

      - Зачем тебе сиреневые очки?

      - Чтобы было светло, когда кто-то отобрал у меня солнце.

      - Зачем тебе сиреневые очки?

      - Чтобы было красиво, когда вокруг город из металлоконструкций и кирпича.

      - Зачем тебе сиреневые очки?

      - Чтобы было радостно, в понедельник, вторник и среду.

      - Зачем тебе сиреневые очки?

      - Чтобы не замёрзнуть среди холодных сердец.

      - Зачем тебе сиреневые очки?