Сказки старого дома 2

— Это я тоже слышу и мимо ушей не пропускаю, — доносится с кушетки. — Давай еще.

— У нее прекрасная память и схватывает всё буквально на лету. Поразительная девушка! Такое чудо одно на тысячу даже среди амазонок! Ну, может быть, я чуточку и преувеличиваю, но одна на пятьсот — это точно.

— Одна на тысячу звучит всё-таки лучше, — и с кушетки послышался вздох морального удовлетворения.

Но вот что, Анна, — то, что я сейчас скажу, выруби у себя в сознании как дважды два. Если рядом возникла какая-нибудь заварушка, опасность — ты должна мгновенно оказаться за спиной у Антогоры! Никаких попыток содействия ей, вмешательства, суеты, призывов на помощь! Стоишь и ждешь, когда всё кончится. Понимаешь?

— Не совсем, но буду делать так.

— Сергей, а к чему этот разговор? — спросила Антогора, присев на кушетке.

— Будешь помощницей и защитницей Анны там, куда мы недавно ходили втроем.

— Где железные жуки, что ли?

— Да, там.

— Это мне интересно. А ты?

— Я с вами только сегодня схожу, а потом будете ходить вдвоем.

— Так мне что — идти переодеваться?

— Иди.

В углу опять разгорелся скандал.

— Я тебя сейчас столиком тресну!

— А столик-то тут причем? Играть надо уметь.

— Что-то ты уж очень быстро заумела! Третий раз подряд выигрываешь. Когда такое было?

— Значит, теперь будет.

Возвращается Антогора, одетая в темно-красные кожаную курточку и шортики. Дивное зрелище!

— Эй, курицы, вы что так разошлись?

— Ферида жульничает!

— Неправда! Всё по-честному.

— У вас всё время одно и то же. Кто выиграл — тот и жулик. Ну, как — Сергей, Анна, идем, что ли?

— Присядь на минутку. Я тебе волосы приберу. Все мужчины в городе с ума сойдут.

Антогора послушно присаживается. Я собираю ее роскошную гриву в конский хвост. Расчесываю его, чтобы волосы стали гладкими, пышными, и защелкиваю красным, блестящим, пластмассовым зажимом. Охота и Ферида мгновенно забыли о шахматной распре и внимательно наблюдают за моими манипуляциями. Переглянулись между собой и вопросительно уставились на меня. Как бы нехотя, с муками жадности на лице и вздохом сожаления извлекаю из кармана еще два зажима для волос — синий да коричневый — и отдаю им. Антогора тряхнула хвостом, проверяя, как держится в волосах такая странная штука.

— А как ее снять?

Снимаю и показываю, как она работает.

— Да-а, удобнее, чем веревочки. Спасибо, — и зажим водружается на место. — Нужно что-нибудь брать с собой?

— Нет. Только деньги.

Лезу в стол и, покопавшись, нахожу пачку марок. Делю ее пополам и раздаю дамам.

— Вот вам. Анна, мы с ценами там еще не определились. Надо бы подробнее разузнать, что почем, и Антогору научить пользоваться бумажными деньгами. Ну, там расплачиваться в магазинах, нанимать такси и всё такое прочее.

Антогора распихала банкноты по карманчикам своей курточки, а Анна Петровна внимательно изучает купюру.

— Тевтонская республика. Надо же! Швейцер-то, похоже, бунтарь. В его время Германия была монархией.

— Мы пошли. Охота, к обеду нас не ждите.

Озерцо вызвало обычную реакцию.

— Какое дивное местечко! А кто это на том берегу?

— Нимфы, — и я помахал им рукой.

Вошли в зал без проблем. Я увидел, что добавился еще один проход с номером десять. Анна принялась осматриваться.

— Так это и есть та, пропавшая часть машины?

— Она самая. Из этого зала можно попасть в мир любого из нас. С номером один — это как раз Швейцер. Твой царский Петербург под номером четыре, а твои французские владения — под номером шесть. Можно взглянуть.

— Давай, взглянем.

Мы поднялись по лестнице.

— Я знаю это место. Там, где выезд от замка выходит на парижскую дорогу, есть большой камень. Такой вид, если смотреть от него.

— Мы смотрим из него.

— А если выглянуть?

— Пожалуйста.

— В самом деле — прямо из него.

Вернулись в зал.

— А этот почему замурован? — удивилась Анна Петровна.

— Пришлось заложить. Там война.

— Война?

— Самая настоящая. Я как-то сгоряча сунул туда нос и чуть было не остался там навсегда в виде трупа. Наследство пропавшего военного.

— А студентка?

— Она как раз между твоими проходами.

— Загляну?

— Делай, что хочешь.

— Интересно, — вернувшись, проговорила Анна Петровна, — почему-то всех женщин тянет в Париж. Куда она там могла пропасть?

— Интересно не только это. Интересно, как машина распознаёт, что человек из своей мечты, фантазии уже никогда не вернется? Она же освобождает от пропавшего свои ресурсы. Иначе в тайнике у Ахмеда мы наблюдали бы два омертвленных перехода, а их там нет.

— Может, и раскроем эти загадки, если Швейцер оставил на них ответ.