Сказки старого дома

– Королеву Франции Анну Австрийскую. Вообще-то это было неизбежно, раз мы отводили ей важную роль в наших планах. А я тоже шляпа. Зная её, должна была понимать, что Анна не будет подписывать никаких важных писем вслепую. Только лишь затем, что подруга попросила. К аббатисе-то она для нас написала письмо потому, что понимала: тут хотят дать оплеуху кардиналу. Но вот писать кардиналу угрожающее письмо неизвестно для чего она отказалась. Пришлось немного посвятить её в наши дела. Я сказала, что есть заговор, цель которого не свалить кардинала, а просто прижать его к стене и заставить выпустить безвинных арестантов. В детали, конечно, я её не посвящала, да она и не требовала. В общем, нужное нам письмо будет в нужное нам время в нужном нам месте.

– Тоже хорошо. Ты исправила ошибку в соображениях, допущенную нами. Аманда, как у нас обстоят дела с Камиллой де Буа?

– Всё в порядке. Она будет у меня в четверг вечером и останется до следующего дня.

– Великолепно. Арман, Пьер, вы будете одновременно и вестниками новостей для Камиллы. Поэтому из замка вы и так уедете до её появления, а появиться здесь вам надо где-нибудь к завтраку на следующий день с самыми свежими сплетнями и слухами о гибели отца Жозефа.

В обеденный зал вошёл слуга и склонился к уху Аманды.

– Катрин, там к тебе приехали.

Катрин выпорхнула за дверь и вернулась минут через пять.

– Уф, от сердца отлегло, – довольно воскликнула она. – Ришелье чуть больше часа назад уехал с Сен-Сюльпис. Сначала его слуги оббежали все соседние дома, пытаясь узнать, что означает пустой дом Сюзанны. Потом карета просто простояла там минут пять. Словно кардинал о чем-то размышлял. В конце концов, карета двинулась в сторону Лувра.

– Ну что ж, будем надеяться, что Ришелье из-за этого не отменит своего ночного визита к сироткам.

Потянулось тягостное ожидание вечера. Сначала пытались поддержать друг друга пустой болтовнёй ни о чём. Потом плюнули на такую ерунду и разошлись по своим комнатам. Ко мне заглянула хозяйка.

– Можно?

– Да, да, конечно, – и графиня плотно притворила за собой дверь.

– Знаете, Сергей, – заметно поколебавшись, начала она, – меня так и не покидает тягостное чувство, что мы делаем что-то не то и не так…

– Можете не продолжать, Анна Петровна. Меня на уровне эмоций тоже не покидает это самое.

– Правда?

– Правда. Всё дело в противоречивости человеческой психики, эмоций в вопросе лишения кого-то жизни.

– Вот-вот, вы, пожалуй, очень точно сказали.

– Вся петрушка заключается в том, что мы смешиваем рациональное с эмоциональным и путаем этическое с логическим. Получается такая каша, в которой сами не можем разобраться. Сами посудите, нас приводят в восторг дуэльные подвиги д’Артаньяна, который крушит чужие жизни направо и налево. Скажете, литература? Нет, д’Артаньян как имя – литература, а дуэли – нет. Дуэли – жизнь. Дуэльная смерть – это чистой воды безмотивное, нерациональное убийство по прихоти. Смехотворный предлог мнимого оскорбления – разве мотив для наказания смертью? Нет, конечно. Тем не менее, мы это видим сплошь и рядом и сами же прославляем как подвиг и освобождаем от наказания. Вопрос, на чьей из сторон мы стоим, совершенно не существенен.

– Но на дуэли обе стороны вооружены.

– И это тоже совершенно неважно. Здесь вопрос не вооружённости, а умения. Если вы против опытного бретёра[18] выставите меня, то какой будет исход? Да один и тот же, со шпагой я или нет. Тогда почему оценки смерти тут разные? Убийство – не убийство. Наличие оружия – просто самооправдание для сильного против слабого. Если хотите, мы попросим Армана сунуть в руки Жозефа шпагу, прежде чем Арман проткнёт того. Вам будет легче? Вряд ли.

– Я даже не знаю, что сказать…

– Уважаемая Анна Петровна, мы ввязались в интригу с рациональной основой и не сможем разрешить проблему на основе морали и эмоций. Если только попытаемся, то будем уничтожены сами и никого не спасём. Жозеф – преступник и с точки зрения морали, и с точки зрения эмоций, и с точки зрения рациональности. Но обезвредить его можно только рациональным путём. До морального не дошли ещё даже в двадцатом веке. Так что не мучайте себя.

Мне самому жутковато. Но я понимаю, что мы с вами на позициях самозащиты. Хотя со стороны может казаться, что мы готовимся к нападению. На самом деле это не так. Оружие, возможности, которые против нас, намного сильнее наших собственных. Поэтому мы вынуждены изощряться, чтобы не пропасть.

– Я подумаю, Серёжа. Наверное, вы в чем-то правы, – и она ушла.

Выезжаем вчетвером из замка в какой-то карете без гербов, как только солнце коснулось горизонта. Слуги, участвующие в спектакле, отправились раньше. До ночи далеко, и можно было бы выступить попозже, если бы городские ворота не закрывались рано.