Сказки старого дома

– Подожди, подожди, дай-ка сообразить, – заинтересовался Ахмед. – Если скопление людей – наиболее подходящее с точки зрения удобства место появления, то нужно всего лишь, чтобы в момент переноса на точку входа просто никто со стороны не смотрел. А как только ты в толпе нарисовался, то ты уже часть её и никто не обратит внимания, что секунду назад тебя тут не было и в помине. Ты это имеешь в виду?

– Именно.

– Слушай, а ведь это очень интересно. Например, если появляться в толчее у городских ворот, то достаточно быть заслонённым на момент от чьих-либо глаз хотя бы какой-то повозкой. А если на базаре, то за какой-нибудь лавкой или за завесой выставленного, развешанного товара. А в мечети можно материализоваться за любой колонной, углом и выйти оттуда, словно только что за них зашёл.

– Верно. Да хоть просто у всех за спиной. Важно только, чтобы в момент входа в твою сторону никто не смотрел. Это в беспорядочной толпе нужно за что-то спрятаться. А вот в мечети, как я понимаю, во время молитвы все смотрят исключительно в сторону Мекки, а не озираются вокруг себя.

Всегда спокойный и уравновешенный Ахмед просто заёрзал на месте от возбуждения.

– Это надо немедленно проверить, – заявил он. – Посиди тут. Я сейчас, – и вылетел во двор.

Вернулся минут через десять.

– Порядок. Сегодня четверг. Отпросился на пару дней. Так что у меня в распоряжении будет четыре дня. Можем отправляться в Багдад.

– Постой, постой! Это что, приглашение?

– А что ещё может быть после нахального подкупа тортиком и пряниками? Я просто вынужден тащить тебя с собой. Не думаешь же ты, что причина – это твои собственные хилые логические рассуждения. Не подкреплённые никакой систематизацией, диалектикой, обращением к печатным источникам и авторитетам?

– Ахмед, притормози. Ты же не собираешься идти в Багдад прямо так, в дворницком комбинезоне? Да и проинструктировать меня о тамошних порядках и обычаях не мешало бы. А от Багдада Гарун-аль-Рашида я отказаться просто не в силах.

– Ну вот, всю ажитацию[11] сбил! – посетовал Ахмед, оглядывая свою рабочую амуницию. – Давай-ка я чайничек подогрею. «Белочка» ещё не освоена, а в Багдаде её не водится.

Горячий чайник снова на столе. Посасываем конфетки и прихлёбываем божественный ахмедовский чай.

– Стало быть, так. Багдад в основном как раз такой, как в преданиях. Только избавлен от некоторых досадных пороков, которые в натуральном мире есть до сих пор. Мой арабский мир терпим к остальному внешнему миру. Нет религиозного психоза ни в отношении самих арабов, ни в отношении иностранцев. Если какому-нибудь маньяку вздумается объявить газават против неверных, то у него большие шансы кончить свою жизнь на плахе по приказу халифа.

Женщины достаточно свободны. Хотя многожёнство, гаремы никуда не делись. Запрет для женщин на открытое лицо больше традиционный, чем религиозный, и касается только появления на улице. В помещении закрывать лицо или нет – её личное дело. Традиции затворничества женщин и беспрекословного подчинения мужу тоже нет. Грамотность женщин не порицается, но и не славится.

Рабство как было, так и есть. Правда, по формам может быть довольно разнообразным. И довольно безобидное волшебство тоже имеется, и жить людям не мешает.

Смертная казнь существует, но только за очень серьёзные провинности. Супружеские коллизии, воровство к таким не относятся. Вот, в общем-то, и всё, но из этого многое вытекает. Например, иноверец или безбожник может беспрепятственно войти, осмотреть мечеть. Или даже встретиться в ней с кем-то для беседы. Там даже есть специальные уголки для этого. В караван-сарае или порту к иностранцу всегда отнесутся как к гостю, а не врагу или конкуренту.

– Учить арабский язык надо или ты будешь переводчиком?

– А с чего ты взял, что мне, прожившему всю жизнь в СССР, и притом в Питере, могут быть известны древние арабские языки? Там как-то сама получилась смесь русского с вкраплениями арабских слов и понятий.

– Тогда нам остаётся только определиться, где в Багдаде мы сейчас появимся. Вернее – тебе решить, Ахмед. Ты в курсе ситуации.

– Я думаю, чтобы особо не искушать судьбу, попробуем в уголке мечети. И полюбуешься на неё изнутри, и базар рядом, куда мы пройдёмся в первую очередь. Давай собираться.

Ахмед раскрыл стоящий в углу комнаты сундук и извлёк из него всякое шмотьё восточного происхождения.

– Вот тебе тюбетейка. Иначе голову напечёт. Больше ничего для пришлого и не требуется. Только со своей европейской внешностью не вздумай изображать из себя араба.

– Зачем? Я всегда свой собственный Серж, – отпарировал я, разглядывая богато расшитую тюбетейку.

Когда снова обратил свой взор на Ахмеда, то просто поразился произошедшей метаморфозе голубого комбинезона в цветастый халат и белую чалму.

– Ну, как?

– Нет слов. Вылитый Хоттабыч. Только вот борода длиной подкачала.

– Борода – ерунда. Мой умище при мне, и этого достаточно. Сядем на дорожку, – и мы присели за стол.

– Сними башмаки и положи вот в этот мешок. В мечеть нельзя в обуви.