Сказки старого дома

– А я тебе ещё на базаре втолковывал, что если она себя продаёт, то прекрасно понимает, что это на всю жизнь. Она берёт на себя обязательства и будет их выполнять независимо от того, есть договор на бумаге или нет. Деньги она взяла. Теперь и окружающие знают, что сделка заключена. Если она вернётся домой, то либо она нарушила обязательство и тем нечестна, либо по какой-то причине от не неё отказались, даже не потребовав обратно денег. Это позор. Её уже никто замуж не возьмёт, а презрением и сплетнями изведут. Так что не мучайся понапрасну. Договор может оказаться очень нужным в суде, если кому-нибудь взбредёт в голову Зубейду обидеть, а ты обидчика покалечишь. Защита своей собственности. Ага, вот мы и пришли.

У-у, кораблик-то немаленький! Разве что поменьше "Морского ветра" и сколочен грубее, тяжеловеснее, а мачт две. Видно, непросто провести его досюда по извилинам Тигра, не посадив на мель. Капитан встречает нас у сходней. Мускулистый и широкоплечий, смуглый мужчина с волевым лицом, как у нашего Капитана. И возраст, похоже, тот же. Видно, профессия накладывает на людей один и тот же отпечаток во все времена и страны. Или это Ахмед так постарался когда-то. Приветливые объятия старых друзей.

– А это кто с тобой, Ахмед? Али-Баба упоминал, что ты придёшь не один.

– Знакомься, это Серж. Очень толковый и надёжный человек. Не смотри, что молодой. Авантюрист вроде тебя, но только очень осторожный и изобретательный.

– Ты что, Ахмед, – одёргиваю я его, – я сейчас покраснею.

Синдбад захохотал.

– Вот такие мне нравятся! Твой друг, Ахмед, – наш друг. Возраст тут ни при чем. Проходите в каюту. Уже все собрались.

Все – это ещё четверо. Али-Баба кивнул нам, а другие двое мужчин обнялись с Ахмедом. Женщину Ахмед просто поцеловал в щеку. Потом Синдбад представил меня.

– Знакомьтесь, это Серж. Очень издалека и при этом, несмотря на молодость, друг нашего почтенного Ахмеда. Стало быть, другом будет и нам. А наша компания, Серж, вот такая. С Али-Бабой ты уже знаком. Вот этого проныру с хитрющими глазами зовут Абу. Хотя он больше известен под именем "Багдадский вор". Ему уже за третий десяток перевалило, но до сих пор его таланты так никто и не превзошёл.

А это Аладдин. Да-да, тот самый. Но только вот сказки врут. Лампу с джинном он когда-то видел и держал в руках, но долго ею не владел и до дочери халифа до сих пор пока не добрался. Но ещё не поздно. Видишь, он не так уж намного старше тебя.

А это…

– Подожди, Синдбад, – остановил я его, – я попробую сам догадаться. Шехерезада?

– Честное слово, – поспешил вмешаться Ахмед, – я ему ни о ком заранее не говорил.

– Значит, я и в очень далёких краях известна. Очень тронута твоей догадливостью, Серж. Ахмед говорил, но я не так уж верила.

Хотя ей уже явно за тридцать, но женщина красоты необыкновенной. Не хуже Жанны или Зубейды. А обаяние – и в жесте, и в голосе, и в каждом слове.

– Ещё как известна, – подтвердил я.

– Это очень приятно. Как только ты сказал, что попробуешь догадаться, я почему-то сразу вспомнила историю о догадливом сапожнике. Так вот…

– Шехи, – прервал её Синдбад, – ещё не время историй.

– Извини, уже в привычку вошло. С тех пор как всё-таки умер своей смертью султан Шахрияр, меня и приглашают лишь ради моих историй. Только вы ради дружбы.

– Ладно, – подытожил Синдбад, – познакомились и теперь располагайтесь, кому, где нравится. Я сейчас распоряжусь, – и, приоткрыв дверь каюты, кому-то сказал:

– Заносите.

Только тут я обратил внимание, что просторная каюта обставлена как-то странно. Всё на восточный манер, а вот посередине – вполне европейские большой круглый стол и с десяток стульев. Синдбад перехватил мой удивлённый взгляд.

– Ахмед посоветовал. И, знаешь, довольно удобно оказалось. Всем понравилось.

Между тем состоялся внос яств. Бутылки и графинчики. Тарелки, блюда, кастрюльки и подносы, источающие аппетитные мясные и рыбные запахи и ароматы. Стаканы, бокалы, кубки и прочая сервировка, включая ложки и вилки.

– Ребята, я голодна как джинн после тысячелетнего заточения, – сообщила Шехерезада и вгрызлась в жареную ножку фазана. – Налейте мне греческого.

Ребята последовали её примеру и несколько минут молча устраняли ощущения острого, мешающего приятной беседе голода.

– Шехи, – через некоторое время нарушил молчание Ахмед, – какие новости во дворце? Я слышал что-то про бунт в гареме, – и, обернувшись ко мне, пояснил: – Шехерезада – рассказчица сказок при детях халифа. Да и при самом халифе тоже.

– М-м, подожди. Вот сейчас расправлюсь с этими чудными солёными грибами и расскажу. Уф-ф, какая прелесть! Ладно, слушайте, но не говорите, что услышали. То, что оставшиеся жёны халифа требуют с ним развода, известно всем. И то, что условий развода требуют тех же, что и для уже разведённых жён, – тоже не секрет. Да, и есть закон, позволяющий им такого требовать. Но…

Как говорится, палка о двух концах. С одной стороны, зависть существующих жён к бывшим жёнам, которые многое обрели, чего у них раньше не было. И не потеряли во дворце ничего, кроме постоянных гаремных интриг и склок.