Сказки старого Вильнюса II

Встретил сестру, привез домой, сварил кофе, пока она плескалась в душе. И уже открыл было рот, чтобы предложить: «А теперь пошли», – но Стася его опередила. Сказала: «Чур только сегодня я гуляю одна! У меня правило: первый день в незнакомом городе непременно нужно бродить в одиночку. Это как первое свидание – не факт, что от него действительно все зависит, но все равно очень важно, чтобы никто не мешал».

Расстроился, конечно, неописуемо. Притом, что и сам всегда любил в одиночестве шляться по незнакомым городам. Но только потому что в этих городах не жила Стася. А если бы жила, сам бы стал упрашивать: «Погуляй со мной, покажи, расскажи».

А вот она не стала.

Виду, конечно, не подал. По крайней мере, сестра не заметила его обиды. Щебетала беззаботно: «Я читала в интернете, у вас есть район, где живут художники, такая игрушечная республика[34] с отличной игрушечной конституцией: «Человек имеет право жить возле реки», «собака имеет право быть собакой», – и так далее[35]. Республика Ужупис, правильно? Ну вот. Ужасно туда хочу. Как от тебя добираться?

Вот тогда и брякнул: «Проще всего трамваем. Там, за углом, на улице Соду, остановка».

Хотя никаких трамваев в Вильнюсе нет с двадцать шестого года, когда городские власти, соблазнившись новомодными автобусами, решили разобрать рельсы, а вагоны распродать горожанам для хозяйственных нужд[36].

После войны вильнюсский инженер Пигутковский восстановил трамвай. Он оборудовал один из вагонов конки старым бензиновым мотором. В 1924 г. был открыт трамвайный маршрут Кафедральная пл. – Поспешка (дальний конец района Антакалнис). Новый трамвай по фамилии инженера окрестили «пигуткой». Но «пигутка» ходила недолго: старые моторы постоянно ломались, вагоны загорались, а новые покупать никто не хотел. В 1926 г. городские власти приняли решение прекратить работу трамвая и разобрать линии. А жаль! Трамвай – единственное, чего не хватает этому городу для полного совершенства. А, ну и еще моря. Но море человеческими силами не устроишь, а вот почему виленчане не спохватились и не вернули себе утраченный трамвай – неведомо.

Но Стасе-то откуда было об этом знать. Обрадовалась, что все так просто, помахала брату на прощание и пулей вылетела на улицу прежде, чем он успел сообразить, что шутка вышла совершенно дурацкая. Ну свернет она за угол, ну увидит, что ни трамвайной остановки, ни даже рельсов там нет; возможно, метнется на соседнюю улицу, потом примется расспрашивать прохожих, выяснит, что трамвай искать бесполезно. И что? В каком месте следует смеяться?

Неуверенно подумал: «Может, все к лучшему? Может, вернется, или просто позвонит, скажет – ладно, с трамваем все ясно, а теперь прекращай выпендриваться и просто покажи мне дорогу». Впрочем, зная сестру, мог спорить, что уж теперь-то точно не вернется. А если позвонит, то только затем, чтобы назвать дураком. Совершенно заслуженно, кто бы спорил.

Конечно, не вернулась. И конечно не стала звонить. А когда, не выдержав напряжения, принялся названивать сам, вместо сестры ответил унылый робот женского пола. Начал что-то рассказывать по-испански. Вероятно, древнюю легенду о храбром абоненте, безрассудно покинувшем зону действия сети.

Ну и сходил потом с ума до самой ночи. Неужели так обиделась, что телефон выключила? Или просто деньги на счету внезапно закончились? Или нечаянно уронила телефон в речку? Или чертов аккумулятор разрядился? Или?.. Или – что?! Дорогое воображение, пожалуйста, заткнись. И без тебя тошно.

И совершенно зря, получается, паниковал. Только окончательно испортил себе и без того незадавшийся выходной. Зато Стася вернулась живая, здоровая и совершенно не сердитая. Напротив, такая счастливая, какой он ее с детства не видел.

Спросил:

– Ты по-прежнему сторонница концепции, что кофе после полуночи действует как снотворное? Тогда я сварю.

Улыбнулась, кивнула. И вдруг снова повисла у него на шее. Второй раз за вечер. То есть, строго говоря, за последние пять минут. И за последние тридцать пять, что ли, лет – смотря что брать за точку отсчета. Как будто вдруг спохватилась, вспомнила, что у нее есть такой прекрасный брат, а она им совершенно не пользуется, и решила срочно наверстать упущенное. Что ж, лучше поздно, чем никогда.

Пошла за ним на кухню. С ногами забралась на диван. Косы растрепаны, глаза прикрыты, с губ не сходит мечтательная улыбка. Всегда знал, что на самом деле Стася – такая и есть. И только притворяется посторонней теткой с неизменным ироническим прищуром и идеально прямой спиной. Увы, чрезвычайно убедительно.

Никогда не был мастером варить кофе. И пил-то его обычно в кафе, чтобы не возиться, а дома просто заваривал чай, прямо в кружке. Но с утра, надо сказать, кофе получился превосходно, потому что варил для сестры. Сказал себе: отлично, значит, и сейчас все получится. Главное – не нервничать. Но при этом стараться.

Спросил:

– Ну и как тебе Ужупская конституция?