Сказки старого зоопарка (СИ)

По зеленым лугам
бродил я, фиалки срывая,
до вечерней зари
— и, плененный вешней красою,
даже на ночь в поле остался…

Ради него Акомати поселилась в тесном дворце, терпела насмешки фрейлин и слуг, научилась играть на сямисэне, подавать сакэ и разбираться в тонкостях стихосложения эпохи Хэйань.

Лик вечерней луны
трепещет на влажном атласе,
и лоснится рукав —
будто слезы вместе со мною
льет луна в томленье любовном…

Принц восхищался белоснежной прелестью кожи и стройной фигуркой юной лисички, посвящал ей возвышенные хокку и навещал ежедневно. Потом следы мужского внимания сделались явными, стан расплылся, личико покрыли некрасивые пятна. Принц отвернулся от Акомати, зато объявилась куча надоедливых дам во главе с Госпожой Северных Покоев. Ребенка следовало родить ей на колени, дабы причислить к семье. В ответ лиса удрала через окно, подбросила новорожденного в дом бездетного каллиграфа и перестала привязываться к мужчинам. Грубым самцам требовалось лишь тело, а цену внешности Акомати хорошо знала. Она могла стать какой угодно — молодой, старой, пухленькой или стройной… достаточно начертать иероглифы на листе.

Годы складывались в столетия, Акомати взрослела, отрастила семь хвостов и намеревалась обзавестись девятью. Но все меняется. Пара веселых лисок повадилась щекотать до смерти послушников из соседнего монастыря. Кицунэ спохватились поздно — погиб юный брат настоятеля. Разъяренный наставник отказался от щедрых даров госпожи бабушки и поднял на войну братию. Убивать лис монахи конечно же не могли, а вот запереть навечно в четвероногом облике, превратить в неразумную тварь — запросто. Многие кицунэ пали в битве, многие бежали в святилища богини Инари. Акомати же обзавелась личным врагом, аскетом Есифудзи. Надеясь смутить дух врага, лиса заманила его на пиршество, очаровала, накормила рагу из белого кролика, угостила сакэ и почти соблазнила… Проклятые сутры! Осознав глубину падения Есифудзи поклялся не мыться и не брить голову, пока не отомстит хвостатой ведьме. Спасаясь от преследования Акомати бежала на побережье, пробралась в трюм корабля — и ступила на твердую землю лишь в холодной и дикой чужой стране.

Лисе не понравилось все — климат, вода, еда, странные боги и странные привычки белокожих гайцзинов. Акомати чихала, чахла, чесалась, словно вульгарная псина и скорее всего испустила бы дух в надежде на новое перерождение. По счастью торговец привозными чаями, китаец Бао, подобрал и приютил бедняжку. Он оказался единственным мужчиной, не поддавшимся лисьим чарам. Много лет Акомати прожила в лавке, прикидываясь дочерью китайца — раскладывала по пакетикам ароматные чаи, улыбалась покупателям и играла на сямисэне по вечерам. Но перемены к худшему настигли ее и здесь — времена сделались неспокойны и Бао, опасаясь за жизнь и честь «дочки» посоветовал ей переждать смутные дни в лисьем обличье. Он самолично усадил лису в корзину, отнес в зверинец и продал за бесценок. Несколько лет Бао дважды в месяц навещал кицунэ, потом пропал навсегда. А Акомати осталась.

В ином месте долгожительство странной лисы вызвало бы вопросы. Но зоопарку везло и с начальством и с чудным зверьем — шерстяная носорожка Анюта, застенчивый птеродактиль Хосе и человек-обезьяна Самбо были отнюдь не самыми странными из питомцев. К тому же кицунэ взяла за правило навещать каждого следующего директора, подтверждая свои привилегии. И никто ее не беспокоил.

Зимой кицунэ не покидала клетку — снежная каша гибельна для кимоно и гэта. Но с апреля по октябрь каждое полнолуние становилось поводом для охоты. Иногда Акомати прогуливалась ночью по зоопарку, иногда обращалась с рассветом и до позднего вечера любовалась пейзажами в старинном парке. Среди горожан кругами бродили слухи о таинственной красавице, что очаровывает избранников, но счастливчики ни в чем не признавались. Из служителей зоопарка правду знал только Палыч — как сторож он следил за всем, что творится на вверенной территории, а как верный муж обходил лисьи тропы десятой дорогой.

Любопытная Акомати хорошо изучила постоянный контингент парковых жителей — настойчивых рыбаков, что тщились выловить рыбку из черного пруда, тихих пьяниц, трудолюбивых художников, безобидных извращенцев в видавших виды плащах, любителей утреннего бега и вечернего променада. Длинноносый очкастый парень не походил ни на кого — он мотался по аллеям словно осенний лист, замирал перед цветущими деревьями и зреющими плодами, любовался танцем стрекоз и капельками росы на тоненькой сентябрьской паутине. Люди так себя не ведут. Удивленная кицунэ не один месяц следила за странным типом, подглядывала из зарослей, кралась следом и наконец не выдержала:

— Да простит уважаемый мое нескромное любопытство, но что вы разглядываете так пристально?