Сказки старого зоопарка (СИ)

По осени, поразмыслив немного, Коля пошел по сельсоветам. Так мол и так, молодой, работящий, непьющий, дело знаю, в моторах разумею, водить машину могу. В первом колхозе председатель отказал ему даже не спросив паспорта — знаю я вас, ворюг. Во втором председательша, дебелая бой-баба, вроде как согласилась приютить паренька в сложной жизненной ситуации, но интересовала ее, как оказалось, отнюдь не исправность тракторов в механосборочной. В третьем затребовали документ об образовании и справку о несудимости — ехать за ними в город Коля не хотел и не собирался. В облетелых лесах уже пахло снегом, когда парень наконец отыскал приют. В деревушке Чапейкино подле речки Зеленый Ключ ушел в армию механизатор и запил техник молочной фермы, умные руки требовались позарез. Парнишке организовали комнату в общежитии, выделили аванс и приняли на довольствие, не задавая лишних вопросов.

Рыжий бродяга к людям не пошел. До зимы он поджидал паренька на опушке сосновой рощицы, носился с ним по холмам и перелескам, не раз и не два сбрасывал шутки ради в холодную воду, но Коля на коня не сердился. Когда река подернулась первым льдом, конь привез цыгана к берегу, наклонил голову, приглашая слезть, а потом прямо с берега прыгнул на глубину. До весны след простыл.

За зиму Коля обустроился, обжился, обзавелся каким-никаким имуществам. По вечерам он частенько играл на скрипке, приводя в лютый восторг свинарок, доярок и механизаторов. Первый парень на селе, баянист Бахтияр, сперва здорово ревновал и собирался поколотить пришлеца, но потом незаметно сыгрался с ним. Тем паче, что с девушками Коля вел себя строго, баловать не баловал и фигуристых местных красоток не портил.

В конце апреля, когда тронулся лед, конь вернулся. Заслышав призывное звонкое ржание, Коля собрал вещмешок, прихватил скрипку и исчез на две недели. Председатель бранился, угрожал уволить поганца и подать в розыск, но цыган вернулся к посевной и до осени работал, как проклятый. В сентябре снова исчез на неделю-другую. Так и повелось.

Жениться Коля больше не собирался… пока доярка Маруська не переплясала его аж три раза подряд на деревенских гульках. Цыган повелся, долго дразнил девчонку, наигрывал ей бешеный чардаш, надеясь загнать, как кобылку и сам не заметил, как оказался в ЗАГСе. Впрочем, не пожалел. Жена парню досталась добрая, не жадная, не сварливая, не скупая. И хвостом не вертела и на сторону не посмотрела ни разу, смеясь над свирепой ревностью мужа. Вскоре пошли и дети — где трое, там и четверо. Зажили порой скудно, но весело, пели хором по вечерам, Коля научил жену готовить цыганский борщ и печь лепешки, а она приучила его к русской бане.

По весне и порой по осени Коля все-таки исчезал кочевать — бродячая душа не знала покоя, да и рыжий бандит ему сделался вроде родного брата. Цыгана и коня могила разлучит. Маруська не возражала — некрасивая, кривоногая, «черномазая» по мнению односельчан рядом с мужем она чувствовала себя любимой. И не променяла бы цыгана ни на чванного городского шофера ни на богатенького бухгалтера!

…А ценный перстень отыскали совсем недавно. Спускали пруд, чистили грязь — бац, сверкает что-то забавное. Вытащили, отмыли, увидали кольцо-печатку с чеканкой филигранной работы — буйный конь вставал на дыбы, махал серебряными копытцами. Отнесли находку в музей — оказалось, игрушка старинной гаэльской работы. Якобы в глухой древности король сидов заключил в серебро чересчур вольнодумного кэльпи — водяную лошадку. Кто владеет кольцом, тому и подчиняется дивный конь, слушается беспрекословно, возит куда захочешь. Остался пустяк — отыскать бродягу в степях и пустошах, в колыхании ковыля и задумчивом шуме сосен…

Вот только отнимать у коня свободу никому не советую!

Личное дело

До шести лет шимпанзе Улугбек считал себя человеком. Он вырос в деревянном флигеле для сотрудников Сухумского питомника, спал на кровати, ел из тарелки ложкой, носил штанишки и пользовался горшком. У него была мать — приматолог экспериментального корпуса Алла Петровна, была сестренка Веруша, были кубики, куклы, книжки с картинками, трехколесный велосипед и проигрыватель. Улугбека водили гулять — и не только в старинный парк с вековыми платанами, по которым к зависти Веруши, обезьянышу разрешалось лазить, но и на детскую площадку поиграть с детьми прочих сотрудников. Порой мамаши торопились убраться подальше, утаскивая за руку вопящих отпрысков, но находились и те, кто не возражал против подобной дружбы. Тем паче что шимпанзе вел себя прилично, делился игрушками, не обижал малышей и кусался не больше сверстников.