Сказки темного города. Паутина 2. Мертвый волк

– Да знаю я. У отца любовница есть. Все в городе это знают. И мама тоже. Знает, но делает вид, что все хорошо. Улыбается. Во время ужина всегда такая счастливая на него смотрит. Когда он снисходит до присутствия на нем, – зло сдвинула брови. – А во всем виновата я, – сказала и замолчала, быстро захлопав ресницами, сдерживая слезы. – Родился бы мальчик, отец себя так не вел бы. А так, мама после тяжелых родов больше не может иметь детей, вот он и потерял интерес к ней, как к женщине. Да еще и наследник теперь у него в платье. Велика радость. Да хоть бы хоть чем-то блистала, а то даже ведьма-не ведьма. Бледное подобие какое-то. Вот он и злится.

– Ну что ты такое говоришь! – воскликнула Тириз. – Отец любит тебя. А то, что у них с твоей матерью такие отношения, так в том не ты виновата, а мужская природа. У тебя и дед, отец твоего отца, был повеса тоже еще тот. Когда Эрена давала согласие твоему отцу, я уже тогда сказала ей, что счастья ей не видать с тем, на счету у кого столько любовных побед. Но она не слушала. Уж больно графиней фон Бодегар хотела стать. Стала, и что? Сидит себе дни напролет в своих роскошных покоях за вышивкой да слезы льет. А улыбается только тогда, когда твой отец соизволит на ужин вернуться в дом ну или посетить ее покои. Дрянь, а не жизнь. Поэтому, уж лучше быть червивым яблоком, но жить так, как хочешь.

– А мне можно так, как и ты? – я зыркнула на нее. – Ну, это…чтобы самой выбор сделать.

Тириз взяла с тарелочки шоколадную конфету и, откусив от нее кусочек, проговорила, нахмурив свои идеальные брови цвета воронова крыла:

– Нельзя. Второго червивого яблока в семье не должно быть.

– Я серьезно.

– Я тоже, – отрезала она, бросив надкушенную конфету на серебряную тарелку.

– Но ты же сама сказала, что то, как мама моя живет – это ад.

– Ад, – кивнула Тириз. – Но это не значит, что тебя ждет такой же ад. Может тебя выдадут замуж за достойного мужчину, с которым ты будешь счастлива.

– Да, выдадут. Вот именно, что выдадут, – огрызнулась я. – Никто и спрашивать не будет, чего хочу я. Подругу мою, Мари, дочь лорда Синтарма, отдадут по окончанию сезона за толстого борова, хранителя печати короля. Вот счастье. Она уже ночи напролет слезы льет. Сдается мне, что и меня такая же судьба ждет. Мне через два месяца восемнадцать исполнится и, едва только сила рода уравновесится, отец начнет подыскивать мне партию. Если уже не подыскал. Может ты поговоришь с отцом? Навеешь чего-нибудь ему в голову. Ну совсем чуть-чуть. – зыркнула на нее из-подо лба. – Я знаю, что вы общаетесь. Он ведь часто приходит в заведение, где ты блистаешь.

– С чего взяла? – нахмурила брови Тириз.

– Видела однажды, когда по городу верхом каталась. Его экипаж стоял подле театра. Потом проследила куда он ездит по вечерам, ровно в шесть. Мама тогда в комнате у себя запирается, а он, как оказалось, едет в это злачное место, откуда по ночам слышен хохот, музыка и окна горят кроваво-красным светом.

– Твоя компаньонка что, не следит за тобой совершенно? – Тириз усмехнулась и пренебрежительно отшвырнула в сторону карты.

– Следит, – пожала я плечами. – Но я обычно говорю, что спать иду, а сама переодеваюсь в костюм мальчика и через окно покидаю комнату.

Тириз строго так посмотрела на меня, затем проговорила недовольным тоном:

– Такое даже я не одобряю, Марисанта.

– Знаю. Но я осторожна всегда. Правда. Да и делала так пару раз, не более. Не говори отцу только, пожалуйста. А то запрет в особняке до конца жизни, – добавила тихо, уже жалея о том, что сказала об этом ей, ведь она хоть и была свободных нравов, но за мою репутацию явно боялась.

– Хорошо, не скажу. Но только ты должна обещать мне, что с наступлением темноты из дома без присмотра ни ногой. Мало ли что может случиться. Время неспокойное. Зачем дразнить судьбу? Да и за отцом не следи. Он мужчина, Марисанта. Где он пропадает ночами, тебе знать того не надобно.

– Да знаю, – я виновато опустила голову. – Просто мама плачет всегда по вечерам. Поэтому я и хотела узнать, куда он ходит. А потом, как поняла, то…, – шмыгнула носом, теребя край пояса. – Она красивее мамы? – посмотрела из-подо лба на Тириз.

– Кто? – она удивленно изогнула брови.

– Ну она, женщина, к которой ходит мой отец. Я видела, как он подавал руку какой-то даме невысокого роста, когда она выходила из черной кареты. Не разглядела ее только толком. На ее голову был наброшен капюшон с меховой оторочкой.

Тетка откинулась на спинку стула и, тарабаня по столу пальцами, проговорила после непродолжительного молчания:

– Можно я не буду отвечать на этот вопрос?

– Почему? – враз ощетинилась я.

– Потому, что ты его дочь. А говорить ребенку о любовницах его отца – это кощунство.

– Но…

– Нет, – она резко оборвала меня. – Такой жизнью живет львиная доля мужчин, Марисанта. И от моего ответа тебе легче не станет. Красивей она твоей матери или нет – это роли не играет, если ты хочешь понять, почему отец твой предпочел кого-то ей. Это его выбор, его грех и не стоит тебе копаться в том, чего тебе лучше не знать, – она замолчала и недовольно свела брови.