Сказки темного города. Сателлит

В этот момент дверь отворилась, и в зал вошел Арон. Бегло окинув взглядом присутствующих, он подошел к своему месту, но за стол не сел, а встал позади стула и, положив руки на его спинку, проговорил:

– Я вижу вы уже все в курсе, что группу поведу не я, а Тайлер, – проговорил стригфаэр без ненужных прелюдий.

– Еще бы, – хмыкнула Лилу.

Ирваза враз ткнула ее больно своей палкой и сказав что-то на ухо заставила Лилу опустить голову в знак повиновения.

– У вас много вопросов. Я это знаю. Лишнего говорить не буду, скажу только, что принял я такое решение по одной лишь простой причине – завтра, пока группа будет пытаться уничтожить храм, я в это время не буду отсиживаться за этими стенами, как многие из вас полагают. Я в это время попытаюсь убрать Дэвора.

Едва только он сказал это, как в зале послышался недоверчивый шепот.

– Арон, ты не сможешь это сделать сам, – вмешалась Гвэн. – Вокруг Дэвора столько охраны. Как ты подберешься к нему?

– Это моя забота, – спокойно ответил стригфаэр. – Завтра ты, Тайлер, поведешь группу на храм, и я буду молиться, чтобы вы все вернулись в целости и сохранности обратно.

– Сынок, так нельзя, – проговорила озабоченно Ирваза. – Потерять тебя мы не можем. Твоя затея глупая и опасная. Если ты делаешь это потому, что некоторые, – она грозно посмотрела на притихшую Лилу, – позволяют себе лишнее перед тем, кто их взрастил в то, кем они сейчас являются, то поверь мне, они этого не стоят.

– Нет, Лилу права. Я слишком долго делал не то, что необходимо, и это привело к тому, что теперь Дэвор несмотря на все препятствия – птица высокого полета, которую очень трудно сбить. Дэвор – моя война. Ваша же участь – сделать все, чтобы либеры смогли оттеснить как можно дальше восьмой ковен. Теперь, когда войска Дэвора ближе к каньону, у нас есть возможность уничтожить храм очищения. Сделаем это – будем как никогда близки к победе или, по крайней мере, ее львиной доле. За вами, Тайлер, храм, за мной – Дэвор. И это не обсуждается.

Арон гневно посмотрел на Гвэн, которая хотела было возразить, и та только рукой махнула, давая понять, что хоть и не согласна, но перечить не станет.

Более стригфаэр ничего не сказал и развернувшись покинул обеденный зал. Как только он вышел, Марисоль швырнула вилку на стол и, вскочив со своего места, едва сдерживая слезы пулей вылетела следом за ним. Остальные же молча склонили голову к своей тарелке, стыдливо опустив глаза.

– Что, стервятники, довольны? – Ирваза кряхтя встала со своего места. – Он столько вам дал, стольких из вас вытащил из ямы, а вы своим недоверием столкнули его в нее. Особенно ты, Лилу. Знай я, что ты станешь причиной того, что Арон на смерть пойдет, я бы черта с два принесла тебя тогда сюда, лягушачье ты отродье.

Ирваза замахнулась палкой и спустя мгновение тарелка Лилу полетела на пол.

– Любишь вкусно есть да сладко спать? Не забывай, кто тебе это все дал. А теперь уведите ее, – она кивнула стоящему в стороне стражнику и тот, грубо ухватив за локоть водную ведьму, потащил ее прочь из зала.

– Ты куда ее? – спросил обеспокоенный Тайлер.

– Туда, где девке с ядовитым языком самое и место. Коль уж начала забываться да идти против клятвы, то пускай посидит с нашими страхососами, да подумает о своем поведении, – грозно проговорила старуха, – а ты сиди, да помалкивай. А то и тебя решу встряхнуть перед заданием.

– Это она о ком? – прошептала на ухо мне Эсмира.

– Да есть у нас здесь две личности незаурядные. Любительницы навеивать да попивать страх, – натянуто проговорила я.

– Даркумбры что ли? – с ужасом воскликнула Эсмира.

– Они самые, – махнула я рукой, словно речь шла о ком-то совсем незначительном и встала из-за стола.

– Ты куда? – спросила озабоченно Эсмира.

– Я пойду к себе. Мне нужно побыть одной. Последний вечер перед заданием хочется провести в тишине, – наклонившись, я поцеловала подругу в макушку и направилась прочь из зала.

Медленно поднявшись по истертым временем ступеням, я провела рукой по прохладной каменной стене. Внутри было ощущение, что я прощаюсь с этим местом, которое так и не стало для меня домом, но все же научило принимать себя. На втором этаже было тихо и мрачно. Тишина, говорившая о том, что не закончился еще отрезок времени, именуемый «скорбью» для этого видавшего виды здания. «Сколько лиц ты видел, старый друг? – мысленно проговорила я, обращаясь к древнему замку. – Скольких ты провел в последний путь и скольких еще проведешь? И знают ли твои древние стены, когда это все прекратится? Разве это разумно, воевать за то, о чем и представления не имеешь? Самопожертвование должно быть во имя чего-то, а не просто потому, что кто-то с кем-то не может найти общего языка». Словно соглашаясь со мной, где-то в глубине отдаленных коридоров протяжно завыл ветер, прорвавшийся через ставни какого-то открывшегося окна.