Сказки темного города. Соната

– И все же. Сломать тебя я всегда успею, – повел он бровью. – Но для начала хочу показать, что не все зло будет действовать во имя него как такового. Но не об этом сейчас речь, – добавил он и протянул мне руку, предлагая взять его под локоть, а когда я сделала это, он повел меня из зала, тихо продолжив, – с нами обедать будет моя мать. Она уже в возрасте и находится в довольно-таки плохом состоянии здоровья. Известие о моей гибели, затем пропажа Идрис и смерть моего отца подкосили ее очень. Порой она говорит странные вещи, но ты не обращай внимание на ее слова. И главное, не говори ничего о моей сестре и то, кто ты. Я сказал ей, что в нашем доме какое-то время поживет ведьма, которую я выкрал из ковена и которая дважды спасла мне жизнь. Более знать ей ничего не надо. Если захочешь, рассказывать можешь все о себе, своей жизни, ничего не утаивая, главное не произноси свое полное имя, Алистер. Прислуга предупреждена об этом тоже и все будут молчать.

– А она знает? – натянуто прошептала я.

– Она пыталась выкупить моего друга тогда, когда пришла весть о том, где якобы он, не зная, что на самом деле это был я. Ради Идрис. Но посланник привез отказ от твоего отца. После этого посыпалась череда бед и имя Амаль Алистер, более чем уверен, ввергнет ее опять в то болезненное состояние, в котором она провела столь долгое время.

– Хорошо, – только и смогла ответить я, ощущая гадкое чувство вины.

Когда мы вошли в столовую, не менее шикарную, чем остальная часть особняка, за длинным столом уже сидела пожилая женщина в чепце и темно-бордовом платье. Едва только она нас увидела, как вилка и нож застыли в ее руках. Прищурив свои глаза водянистого цвета, она прокряхтела:

– Пленница говоришь? Пленниц так не наряжают и за стол с собой не сажают, Радан. Будь она пленницей, ты б ее швырнул в наше подземелье, где она бы поливала всех и вся бранью, которая была бы слышна на всей территории нашего дома. Именно так сделал в свое время твой дед, когда привез Эфириаль. Правда, Эфириаль была бестией еще той, а эта…, – она окинула меня взглядом с едва уловимой улыбкой на губах. – Эта помрет там. Тростинка. Садись, – кивнула она на место напротив себя, – да не зыркай на волчицу старую так настороженно. Не съем тебя.

Я едва смогла выдавить из себя улыбку. Когда села напротив женщины за стол, она пристально окинула меня взглядом и проговорила:

– Амаль, так кажется тебя зовут?

Я кивнула.

– Спасибо тебе, Амаль, за то, что сына моего излечила. Дважды причем. Без тебя я бы и его лишилась. Весь в отца своего, – она окинула Радана недовольным взглядом. – Что тот, что этот. Была ведь возможность выбрать место при дворе поспокойнее. Так нет. В самое пекло рвались вечно. А оно, это пекло, не слишком-то жалует тех, кто играть с огнем-то любит. Старика-то уже нет более. От рук фэйри погиб. Этого тоже едва со свету ведьмы не изжили. Не берегут шкуры свои, девонька, а мы потом оплакиваем их потерю.

– Мама, это война. Кто, как не мы, вытащит из ямы наш клан? – сдержанно проговорил Радан.

– Ой, помолчи, – махнула она на него рукой. – Не все так думают, как ты. Вон сын канцлера при короле хранителем печати служит и не больно-то помышляет на поле боя мчаться. А место-то это твое должно было быть. Сам король желал, чтобы ты подле него был как верный соратник. А ты, вон, кровищи тебе захотелось! Ну что? Хлебнул? Не опротивела за столько лет? Аль вернешься опять туда, где смерть балом правит и оставишь мать старую одну?

– Мама…

– Что мама? – гаркнула женщина. – Идрис неведомо где, может тоже уже в земле, – хриплый голос с лихвой выдавал то, насколько ей тяжело говорить о дочери, – ты тоже по краю лезвия все ходишь, отец на поле брани погиб. Когда закончатся мои потери? Ты хоть о том подумал бы уже, кому имя свое передашь. А то так отдадут наследие такое черт его знает кому и дело с концом! Последний ведь из линии крови фон Дэнфордов. Кто продолжит ее, коль тебя не станет?

– Всему свое время, – мягко ответил Радан.

– Время, – недовольно прокряхтела женщина, натянув на плечи посильнее пушистую шаль. – Ты время не замечаешь, поскольку молод еще. А вот я так и вижу, как оно утекает сквозь пальцы, – она протянула свою сухую ладонь и потрясла нею над столом.

Наблюдая за матерью Радана, я не могла понять, сколько же ей лет. Седые волосы, хриплый голос, морщинистая кожа и усталый взгляд, но было такое ощущение, что лет ей не так много. Горе, вот что было причиной столь раннего старения, другого объяснения не было. В этот момент женщина переключила свое внимание на меня, махнув раздраженно рукой на сына.

– А ты, Амаль, что думаешь по поводу того, что я сказала?

– Я? – я едва не уронила вилку, услышав этот вопрос, и помолчав ответила, – каждый сам должен решать свою судьбу в том, что касается такого серьезного вопроса, как брак. Рождение детей не должно быть продиктовано необходимостью продлить наследие. Если у вашего сына до сих пор не возникло желания дать какой-либо женщине свое имя, значит на то не пришло время. Вам нужно принять его решение.