Сказки темного леса

Я достаточно опередил преследователей, чтобы успеть спрятаться в прибрежной полосе. Сбросив камуфляжный ватник, я залез под него и вжался в землю. Уловка имела успех, мои преследователи посновали кругом, побегали — но так ничего и не нашли. Приподняв край ватника, я мог наблюдать, как допрашивают Панаева столпившиеся на другом конце поляны индеанисты. И хотя сердце у меня бешено колотилось, а пальцы сводило от выброшенного в кровь адреналина, я едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. История повторялась![213]

— Кто такой? — неслись через всю поляну гневные голоса. — Фамилия, сука! Кто твой друг?! Но индейцы старались напрасно — тело Панаева было словно мешок. Некоторое время индейцы еще продолжали попытки — тыкали Панаеву в лицо пистолетом, пинали его ботинками и матерились. Но увидав, что толку не будет, поимщики оставили Панаева лежать, а сами встали тесной гурьбой и принялись за горячее обсуждение. В конце концов они удалились — предварительно еще раз осмотрев поляну и прилегающий лес. Убедившись окончательно, что они покинули наш берег, я вылез из прибрежной полосы и приблизился к неподвижно лежащему Панаеву.

— Quia![214] — предложил ему я. — Не устал еще симулировать?

— А я не симулирую, — тихо отозвался Панаев, открывая глаза. — Нет нужды. По башке так дали, что до сих пор перед глазами круги. Да по ребрам выхватил пару раз. Еще пистолетом угрожали, но не очень страшно. Тобой здорово интересовались — кто такой, где живешь… Проводил их?

— С берега переправу видать, — ответил я. — Видел, как на тот берег перешли.

— Это они зря, — ответил Панаев, с трудом поднимаясь с земли. — Эльфов нужно воспринимать всерьез. A Elbereth!

— Gilthoniel! — отозвался я, глядя как Панаев ощупывает окровавленную голову руками. — Ты как?

— Мутит меня, Петрович, — пожаловался Тень, — и голова кружится. Похоже, глушанул меня Мато своею дубинкою! Глянь, как там у меня башка?

— Путем, — успокоила его выбравшаяся из типи Леночка Бухгалтер. — Шить не надо. Так что руки в ноги, лечиться будем потом. Выше нос, за твою башку мы еще отомстим! С наслаждением натянув на ноги ботинки[215] мы подхватили рюкзаки и двинулись в сторону станции. Шли мы небыстро: Панаева шатало, да и сам я еле тащился. Грибы отпустили, алкогольный раж начал понемногу отступать — так что на подходах к перрону произошедшее мало-помалу встало на свои места.

— Пустое место, значит, — припомнил я, — люди нестоящие?! Да ведь эта сука Медведь вписала нас в самый настоящий блудняк! Взрослые мужики, плюс волына, плюс у каждого второго пика! Ни хуя себе — «идите проучите»! Полный пиздец!

— И что теперь? — спросил Панаев, поднимаясь по бетонным ступенькам на платформу. — Хуйня выходит! Гоняли нас по лесу, словно псов, стволом в рожу тыкали — так все и оставим? Доебались-то мы сами, это да — только теперь это дело десятое! Что люди-то скажут: «Индейцы эльфов щемят»!

— Ну уж нет, — возразил я. — Так это оставлять нельзя!

— Значит — отомстим?! — спросил Тень. — Развяжем войну с индейцами?

Вопрос прозвучал, так что мне оставалось только определиться с ответом. Бросив рюкзак на бетон, я уселся на деревянную лавку и принялся рассеянно наблюдать, не появится ли из-за поворота железнодорожного полотна металлический червь электрички. Дорога здесь идет понизу, рассекая пополам тело пологого холма, из-за чего по сторонам от путей вздымаются почерневшие от весеннего пала пятнадцатиметровые насыпи. Свет утреннего солнца под углом падает в эту сумрачную долину, порождая на отполированной поверхности рельс короткие, злые отсветы.

— Отомстим, — решился я наконец. — Пусть будет война!

Индейские истории (часть 2) Пламенный посланник

«Если в воду броcить камень, то появятся круги. С событиями похожая ситуация. И вот что важно запомнить: наше дело кидать камни, а круги — не наша забота».

— Война, брат! — с порога заявил я, как только сонный Крейзи отворил нам двери своего жилища. — Ты слышал — ВОЙНА!

— Какая еще война? — недовольству Крейзи не было предела. — С кем?

— С индейцами, — ответил я. — У нас с ними вот какая хуйня вышла…

Оттолкнув Крейзи в сторону, мы прошли в комнату и расселись в глубоких креслах. Большая комната в доме Крейзи отведена под оранжерею — стены и потолок увиты вьюнком, в углу высится декоративный клен, на подоконнике выстроились в ряд крохотные орхидеи. Откинувшись на мягкие спинки, мы с Панаевым принялись наперебой рассказывать Крейзи историю ночных похождений.

— Имеет место нападение на инспекторскую группу, — суммировал я, — по крайней мере, так это можно будет представить. Напишем донос в Комитет, пусть они направят копию в Лужское лесничество и местным ментам. Это прикроет нас на тот случай, если индейцы после нашей «ответки» вздумают сами подавать заявление.[216] После этого можно будет собирать братьев и думать, как нам взгреть Мато за его выходку.