Сказки темного леса

Фамилия и подпись на листке принадлежали Эйву, а сумму он проставил, чтобы не забыть порядок получаемой с цыган мзды. Это было просто невероятное «палево», наши недоброжелатели многое бы отдали за подобный листок. Подобный компромат мог нам очень дорого стоить: неудивительно, что я разнервничался и пришел в некоторое беспокойство. Спешно отобрав у цыган выданные Эйвом «документы», я отправил задержанных на оформление, а сам принялся думать свою невеселую думу. И пока Леночка Бухгалтер, Партизанка и Эльхи (передовые бойцы нашего «бумажного фронта») составляли на цыган протоколы, я размышлял о том, что «Елкинские» перешли границу и вторглись в наш с Кримсоном феод. А приключившийся вечером того же дня визит Строри подтвердил мои мысли.

— Эй ты, гондон! — с порога заорал он. — Ты зачем портишь наш бизнес?!

— Сам ты гондон! — возразил я. — Какой такой «ваш» бизнес на Оредежском направлении? Уж не проспект ли Славы ты имеешь в виду?

— Это наша точка! — заявил Строри, стремительно пересекая комнату. — А твои обмороки у наших цыган елки воруют! Кто теперь будет нам платить?

— Сами вы обмороки, — возмутился я. — Посмотри-ка сюда! Я выложил на стол отобранные у цыган «документы» и принялся орать:

— Это что за хуйня? С таким палевом не надо никакого Гущина, нас Госкомэкология и так с потрохами сожрет! Кто вас надоумил левые малявы подписывать своими фамилиями?! Вы бы еще номер ксивы снизу поставили! Чтобы ноги вашей больше не было на Славе. Вы к Мосбану приписаны, вот там и бесчинствуйте! С кем-нибудь другим это могло бы иметь успех, но Строри на мякине не проведешь.

— Ты что, совсем охуел? — тихо спросил он, пододвигаясь ко мне вплотную. — Тебе власть ударила в голову? Ты кому втираешь про «палево» и про «приписан к Мосбану»? Я что, не знаю, сколько елок вы с Кримсоном снимаете со Славы? И почем их скидываете? А с братьями делиться, значит, уже не надо?

Тут Строри уселся на лавку и принялся с чувством рассуждать о принципах братства, из которых следовало вот что. Половину денег за проданные елки мы с Кримсоном должны будем отдавать ему, а уж он сумеет справедливо разделить их между остальными. Говорил Строри красиво и проникновенно, но я знал его слишком хорошо, чтобы хоть на секунду прислушаться.

— У меня другое предложение, — сразу же заявил я. — Лучше будет, если мы создадим общак, в который станем класть все деньги, собранные за день. Общак будем хранить прямо здесь, в штабе, так что вам всего-то добавится дел, что вечером сдать деньги. Затем мы с Кримсоном посчитаем вашу долю и…

— Достаточно, — оборвал меня Строри, резко поднимаясь из-за стола. — Вижу, что мы друг друга не поняли. Уверен, что товарищи этого не оценят, и что в конце концов вы с Кримсоном получите за свои фокусы пизды. Учти, я тебя предупредил!

— Давай, давай, — кивнул я, отметив у себя в уме завтра же утром направить на Славу бойцов ОПОРГ № 2 с указанием разогнать всех цыган и до основания разорить этот проклятый базар. — Валяй, угрожай мне. То-то ваш бизнес от этого лучше пойдет!

Страсти кипели не только во время работы, но и на отдыхе. Однажды, когда человек пятнадцать наших товарищей сидели в «Диадоре», я решил подшутить над Владом и предложил ему вот что:

— Слышь, Влад, скажи Браво, что он не морской пехотинец.

— Зачем? — спросил Влад.

— Прикольно будет, — пообещал я. — Вот увидишь! Пьяный, а от того чуть более доверчивый, чем обычно, Влад не стал особенно рассуждать.

— Эй, Максим, — обратился он к сидящему напротив него Браво. — А ведь ты ни хуя не морской пехотинец!

Драка в заповеднике между Строри и Браво началась примерно с этих же слов, а ведь с той поры прошло всего несколько месяцев. Я едва успел подхватить свою тарелку и пиво, как Браво ударом ноги опрокинул стол и набросился на Влада. В ходе этой бучи были разбиты двенадцать пивных кружек, три пепельницы и два стеклянных стола. Некоторое время после этого местная охрана не хотела пускать нас в «Диадор», но потом все-таки передумала.

Другой занятный случай приключился с нами в районе Пяти Углов. Вечером была метель, но к ночи снегопад стих, оставив на тротуарах тонкий слой чистейшего белого снега. В ледяном воздухе со скрипом раскачивались уличные фонари, витрины ночных магазинов мерцали призрачным неоновым огнем. Мы прогуливались тесной кампанией — я, Строри, Панаев и Королева — но неожиданно были атакованы выскочившим из-за угла незнакомым мужиком. Это был видный мужчина почти двух метров ростом, наряженный в черные джинсы, дубленку и зимние сапоги на меху. У него была похожая на бочку грудь, а размах плеч такой, что он казался поперек себя шире. Его голову (размером с пивной бидон) украшала огромная меховая шапка, из-под которой виднелся массивный лоб и грубое, невыразительное лицо.

Впрочем, разглядеть его как следует нам не представилось возможности. Как только мужик нас заметил, он тут же сорвал дистанцию, размахнулся и со всей одури влепил идущему впереди Строри кулаком по башке. Удар был нанесен мастерски — быстро и сильно, так что Строри не успел прикрыться, упал и кубарем покатился по земле.