Сказки тени (СИ)

Спешу написать тебе новости о моей службе. Надеюсь, ты будешь гордиться своим сыном. Уверен, ты уже знаешь, что меня назначили временным исполняющим обязанности начальника гарнизона. Мне бы хотелось написать тебе, что это произошло по причине моих невероятных заслуг, но правда такова, что господин Цзыдань, с которым я только успел познакомиться, покинул нас, упав в объятия местного волка. Солдаты были этому, кажется, даже рады, а вот я — не очень. В их крестьянские головы закралась мысль о том, что я буду чинно подписывать бумаги и не вмешиваться в ход работы, которую они, похоже, делают из рук вон плохо. Господин Цзыдань недалеко ушёл от своего состава, и я всё никак не могу вспомнить, из какой глуши появился его род, но, очевидно, счёту там не учили. Сведя все расходы, я обнаружил целую дыру в финансировании, а выйдя за пределы своего нового кабинета, нашёл и её причину: уютную комнату, где начальник гарнизона размышлял о высоком, пил вино и закусывал вяленым мясом, которое отправлялось столицей для солдат. Я верю, что Небо милостиво обойдётся с его душою. Работы предстоит много, но я уверен, что эту крепость можно превратить в гордость Империи, если приложить немного усердия и помнить о твоих советах.

*цзуо-и — уважительный жест; глагол zuoyi означает «поклониться, держа перед собой сложенные ладони».

Глава 13. Бунт

— Ты слышал, что сынок шэнми учудил?

— Не-а.

— Интенданта разжаловал. Ребята говорят, разнос ему устроил, а потом из кабинета пинком выгнал.

— Да за что ж его? Нормальный мужик!

— Кто этих столичных знает? Решил, сопляк, что раз начальства нет, то он здесь сам себе царь. А тихоней-то месяц ходил!

— Да он Сяо боялся.

— Или что волки в дозоре задницу откусят.

— Ну так теперь-то в форте сидит, безопасно. Тьфу! Цзюэ...

Два старых капитана следили за разгрузкой продовольствия. Слухи будоражили форт, заставляя солдат с каждым днём хмуриться больше и больше. Цинь Кан не последовал совету просто подписывать бумаги и начал буквально переворачивать всё с ног на голову.

Капитанам было невдомёк, что мяса в их пайках прибавилось не из-за поварской щедрости, а из-за ругани за дверями кабинета Циня. Он крыл интенданта всем, чем только в голову приходило, а тот и не понимал, за что с ним так, хлопал глазами и лепетал, будто секретная кладовая (о которой он наверняка знал, распоряжаясь дележом провианта) — дело обычное, во всех фортах есть. Ну, подумаешь, они немного переборщили! Так господин Цзыдань надеялся, что отец Циня поможет им не помереть с голоду, шепнёт кому надо в столице, вот и…

Где-то на этих словах двери распахнулись, и интенданта вышвырнули из кабинета с рыком о разжаловании в рядовые: с завтрашнего дня тот отправится чистить конюшни. И только мрачно наблюдавший за ними Сяо собирался заметить, что это решение было поспешным, как Циня и след простыл.

Но лучше бы он сидел на месте. Цинь совал свой длинный нос абсолютно везде, за следующую неделю заглянув в каждое помещение, пытая солдата за солдатом. Он соорудил у себя целую таблицу из деревянных дощечек с фамилиями и обязанностями, прикрепил к стене старый план форта, расчертил углём карту и каждый день что-то на ней дорисовывал. Сяо чувствовал, что это затишье перед бурей, и, Бездна подери, он был прав.