Сказки тетушки Магды (СИ)

На рассвете Митка сделала последний стежок и опустила руки. Посидела, отдыхая, потом обрезала нить и заправила ее под стежки. Растянула на руках ткань. Темноволосый человек стоял у ворот полуразрушенной башни устало, но гордо. Он победил, его страна будет жить. Будет жить его народ, его воины, его ученые… его сын. Камень обжигал. Митка подняла дрожащую руку, нащупала его, сжала. Дернула цепочку – раз, другой, третий. Замочек не поддавался. Она будет жить, она должна жить. Камень рос, превращаясь в булыжник, наливался силой. Он сжигал ее – и Митка горела, горела, горела в этом огне…

Сжав зубы, Митка схватила со стола пустой стакан и швырнула в окошко – посыпались со звоном осколки стекла. Холодная ночь с запахом прелой хвои ворвалась в комнату. Это ее ночь, ночь ее леса, ее Севера, ее страны. Как громко кричат кочевники, как беспощадно слепит их солнце. Темнота укроет ее, спасет, защитит… не отдаст свою дочь. Дедушка-лось, помоги… как больно, как больно. Ледяной ветер, свистнувший в разломе окна, охватил ее тело. Еще. Еще. Вихрь скрутился в маленький смерч, принимая ее, и Митка закрыла глаза. Она будет жить.

Когда, разбуженный звоном стекла, в комнату ворвался встрепанный спросонья темноволосый мальчик, на постели никого не было. Только крутился, оседая, маленький смерч пыли на полу, и в сердцевине его догорал, словно уголек, камень, бывший когда-то рубиново-алым.

На главной башне столицы развевается княжеское знамя с оленем и вереском. Больше сотни лет это знамя не опускалось перед завоевателями; страну хранит мощь ее клинков. Конечно, причиной тому сила княжеской дружины и удача. Но старики говорят, что так было не всегда, и усмехаются в густые усы. В главной зале замка висит на боковой стене гобелен, вышитый на сером шелке: флаг над полуразрушенной башней, двое у ворот – мужчина, опустивший меч, и маленькая женщина со светло-русыми волосами. На шее женщины медальон – рубин в золотой оправе, а зеленые глаза мужчины похожи на спелые ягоды крыжовника. Старики говорят, что есть единственная ночь в году – темная, перед самой зимой, когда в воздухе пахнет близким снегом и палыми листьями. В эту ночь гобелен оживает, камень на нем вспыхивает, точно живой. И пока гобелен этот висит в главной зале, будет сильна и несокрушима княжеская дружина.

Еще они говорят… впрочем, кто станет их слушать. Может быть, только ветер – осенний, живой, просверкивающий алым в единственную ночь в году, в лесу к северу от столицы.

17-18.09.10.

Карнавал

Колеса старой повозки скрипят, проворачиваясь с натугой. Пожилая, флегматичная лошадь тянет старый фургон с пестро раскрашенным, залатанным пологом. Солнце, ветер в лицо. Еще один поворот - и впереди замаячат городские ворота. Эй, господа актеры, шевелитесь! Приехали…

Счастье. Скоро будет счастье. Один раз в году – всем, и никто не уйдет обиженным…

Веселая толпа шумела на городской площади. Шум, гам, смех и веселые выкрики. Карнавал. Карнавал!

Эй, подходи! – лохматый парень в шутовском колпаке зазывает народ. Пестрый, сшитый из десятка разноцветных и разномастных заплат занавес призывно колышется на ветру; у занавеса уже стоят, кланяясь, клоун и Коломбина в парике, с которого осыпается пудра.

Ай, не проходите мимо! – Пьеро в потрепанной рубашке смеется через нарисованный плачущий рот, и черные глаза его блестят ярче пуговиц на ветхом костюме.

- Эх, потешу! – мужик с фальшивой деревянной ногой вывел в круг медведя, а из-под шкуры «медведя» торчат четыре тощие босые ноги, покрытые до щиколоток густой пылью.

Пять дней, в которые можно все. Это потом они станут – купцами и воинами, торговками и палачами, бродячими актерами и правителями. Сейчас, под масками, равны все, и можно все. На пять дней можно стать равным Богу – если, конечно, Он позволит тебе это. Но говорят, что на время Карнавала Бог с улыбкой отворачивается и не видит, если творится непотребство.

Не оттого ли так мало в эти дни случается беззакония?

Почтеннейшая публика, дамы и кавалеры! - кричит с невысоких подмостков клоун с густо набеленным лицом.

Пирожки с мясом! – зазывают торговки.

Леденцы на палочке! – девчушка в донельзя измазанном переднике протягивает сразу десяток.

Цветы, сударь! Купите цветов для вашей дамы!

Бублики! Бублики горячие…

Разойдись, народ! Колесо идет! – катится по мостовой гимнаст – колесом катится, и хохочет, метя вихрами дорожную пыль.

Карнавал. Пять дней вне времени и пространства. Прореха в рваных тучах, сквозь которую видно небо.

Не видать среди прохожих стражников. И уличные жулики сегодня не выйдут на работу; едва ли не дело чести в эти дни – не таскать кошельки у прохожих. Не стража даже поймает – свои бока намнут.

Потому что Карнавал. Потому что можно все. В том числе – и быть честным.