Сказки Вильгельма Гауфа

— Ну нет, уж извините, — грубо сказала она, — эти молодцы и так дойдут, а вам — извольте вот огарочек, больше у меня во всем доме нет.

Молча взял студент зажженный огарок и пошел вперед, прочие же, забрав свои узлы и котомки, пошли за ним.

Взойдя на верх, он тихонько зазвал всех к себе в комнату и, заперши за ними дверь, сказал:

— Теперь, братцы, нет более никакого сомнения, что мы попали в разбойничью трущобу. Вы заметили как ей хотелось поскорее уложить нас? Она даже боялась, чтобы мы не оставались у себя в комнате при огне сидеть.

— Нельзя-ли нам бежать? — сказал золотовщик, — в лесу все-таки вернее чем здесь.

— И тут железная решетка в окнах, — говорил студент, раскачивая решетку и пытаясь вытащить перекладину, — стало быть нам одно средство спасенья — дверь!

— Давайте-ка я попытаюсь, — сказал извощик, — если я выберусь из дому, то приду за вами и тогда все мы убежим отсюда.

Все согласились, и извощик разувшись тихонько пошел вниз по лестнице. Товарищи его прислушивались, притаив дыхание. Он уже почти сошел, как вдруг на последних ступенях огромная собака бросилась на него, положив ему обе лапы на плеча и разинув пасть свою прямо ему в лицо. Чуть он шевельнется, она хватала его за горло, заливаясь громким лаем. Хозяйка и работники сбежались со свечами.

— Ты куда? Чего тебе нужно? — кричала хозяйка.

— Я забыл достать, кое-что из повозки, — отвечал извощик, дрожа от страха; он увидал за дверьми какие-то смуглые лица и несколько вооруженных людей.

— Мог бы подумать раньше, — ворчала хозяйка, — иди-ка ты вперед, Яков, — продолжала она, обращаясь к работнику, — да запри ворота, а ты посвети ему, — сказала она другому.

Собака снова улеглась поперек лестницы, а работник пошел с извощиком к его повозке. О побеге нечего было и думать. Подойдя к повозке, он и сам не знал, что ему оттуда взять. Вдруг он вспомнил, что у него был с собой фунт восковых свеч, он тихонько вытащил пару, сунул их в рукав и, затем взяв свой кафтан как бы для того, чтобы накрыться им — пошел назад.

Наверху он рассказал товарищам обо всем случившемся, о собаке, о спрятанных людях с ружьями, о том какие делались приготовления, чтобы его выпустить из дому, и кончил тем что сказал:

— Нет, нам не пережить этой ночи.

— Ну это, положим, еще вопрос, — сказал студент, — уж не так же глуп этот народ, чтобы перебить четверых людей из-за такой пустой добычи. Мое мнение то, что обороняться нам не надо, если кому жизнь дорога; лучше прямо им отдать, что есть. Вот уж лошади моей конечно мне не видать, а стоила она не дешево.

— Вам то хорошо говорить, — сказал извощик, — вы сегодня отдали, а завтра купили себе лошадь, а вот как у меня с собою тут пара лошадей, все мое имущество. Да как отнимут его? Тогда что?

— Что будешь делать? Ну отнимут, так отнимут! — сказал механик. — В самом деле ведь не в драку же с ними идти? Разве с ними сладишь. Нет! Я тоже лучше отдам последнее и поклянусь, что не выдам их, только бы живым отпустили.

Извощик между тем налепил на стол восковые свечи и зажег их. — Ну давайте ждать что будет, сказал он, — садитесь, да поговорим чтобы не задремать.

— Слушайте же, я буду рассказывать, — сказал студент.

Холодное сердце Сказка

вабское Чернолесье, называемое также Шварцвальдом, состоит из необозримого множества громаднейших, великолепных елей, а жители Чернолесья очень резко отличаются от всех окрестных жителей. Они ростом больше обыкновенных людей, широкоплечи, богатырски сложены, точно как будто укрепляющий смолистый запах елового горного леса смолоду дал им и особенно сильное дыхание, и ясный взор, и твердую поступь, и мужественный характер, каких не бывает у приречных жителей и обывателей долин. И наружностью, и ухватками, а также и нравами, и одеждою они не совсем похожи на людей, живущих вне их Чернолесья. Всех красивее одежда жителей баденского Шварцвальда: мужчины отпускают бороду, а черные камзолы, широкие в темных складках шаровары, красные чулки и остроконечные шляпы с широкими полями придают им вид несколько необыкновенный, не немецкий и очень почтенный. Баденские шварцвальдцы большею частью занимаются изготовлением стекла, а также делают стенные часы — те самые, с кукушками и без кукушек, которые можно встретить почти во всех странах мира.