Сказки Заколдованного Замка

Хитрые они, колдуньи! Ох, хитрые. Знает ведь, что потребовать. Хорошо свои противные книжки проштудировала! С одним глазом в залоге она меня может не опасаться. И пока не выполню всё, что обещал, глаз ко мне не вернётся, даже если она будет отдавать его мне сама. Почему? Потом как-нибудь расскажу. А пока пришлось глаз вынуть и передать ворожее прямо в руки. (И одновременно расстаться с намерением надуть снуля горячим воздухом настолько, чтобы вредная баба в нём сварилась).

— Теперь сворачивайся в мешок! — скомандовала Валькюра своему зверю.

Но тот, немного поразмыслив, качнул головой:

— Раз пошло такое дело, пожалуй, и я кое-что потребую. С такими корыстными и жестокими существами, как вы — люди и драконы, надо, пожалуй, всегда держаться настороже. Дракон мне и так ничего сделать не сможет, а вот ты, хозяйка, торжественно поклянись, что никогда меня больше в неволе держать не станешь! И никому другому из людей не позволишь! Причём не только меня, но и всех моих родичей, сколько их есть и ещё будет. По-моему, это вполне честно. Ведь я вас всех спасаю.

— Вы там скоро? Две минуты давно истекли! — Ифрит в нетерпении испускал струи пламени из ушей.

— Сейчас! Уже выходим! — донёсся ответ. И действительно, тотчас из подземного пролома начал подниматься в воздух, распухая на глазах всё больше и больше, огромный меховой мешок. С беглеца-дракона размером. Постепенно он принял форму шара и перестал расти, потом оторвался от поверхности, немного повисел над ней и мягко, с лёгким шуршанием приземлился, мячиком подкатившись почти к самым рукам голодного инфернала. Тот недоумённо разглядывал неизвестный предмет.

«Это что?» — спросил он себя и попробовал толкнуть шар огненной клешнёй. Но не смог — огненная длань соскользнула, не коснувшись шерсти. Так пальцы соскальзывают с отполированной намыленной поверхности. Ифрит попытался повторно и посильнее — с тем же результатом. Рассердившись, незваный гость шумно втянул воздух и, набрав полные внутренности жидкого огня, одним выдохом выпустил его на живой мячик. Но огонь лишь обтёк непонятное чудо со всех сторон и потух, оставив на булыжной мостовой замкового двора чёрное жирное пятно.

Пламяпоганиум, уже соображая, что его точно «надули», пришёл в неописуемую ярость! Он раскалился так, что из тёмно-красного с сиреневым оттенком стал ослепительно белым, от него во все стороны полетели искры и потоки пламени, а клешни задвигались в бешеном темпе, пытаясь схватить шар. Но тот только вертелся на месте, как будто смазанный маслом. Потеряв рассудок от злости, Ифрит подпрыгнул в надежде всей массой тела преодолеть непонятную магию и просто раздавить противника. С жутким грохотом обрушился вниз и… рассыпался на несколько отдельных, быстро остывающих кусков, которые уцелевшие руки-клешни тут же принялись лихорадочно сгребать в кучу — под оставшуюся невредимой голову.

Но когда работа была почти завершена, земля на мгновение разошлась и с громким чмоканьем поглотила остывшее до черноты тело Пламяпоганиума — адское порождение стихийной магии огня. А потом снова плотно сомкнулась. И лишь закопчённые развалины напоминали теперь о визите непрошеного гостя.

Вот так всё и закончилось. Валькирика вернулась в свою башню и обобрала меня, что называется, «до нитки». Снуль получил вечные гарантии свободы, которые после того, как подробности битвы с Ифритом распространились в волшебном сообществе, были торжественно подтверждены всеми людьми-волшебниками и даже закреплены в их законодательстве. Многие, по глупости своей, действительно восхищались «благородством и самоотверженностью», которые зверь проявил к своим товарищам по несчастью. Другие (их было больше) в душе над простодушным животным посмеялись, но возражать не стали, чтобы не потерять репутацию (а она для магов — первое дело!).

Мы, драконы, наученные горьким опытом, тоже с тех пор предпочитаем держаться от этих сонь подальше. Видимо, есть у вас, снули, где-нибудь на небесах собственный покровитель, благодаря которому любые козни не могут причинить вреда даже столь глупым созданиям.

Дранг примолк и, сладко потянувшись, растопырив лапы и крылья и сощурив от наслаждения глаза, неподвижно распластался на горячих изразцах каминной полки.

— А как же княжна Цветослада? Что с ней стало? — после длительной паузы спросила Принцесса-Королевна. — Это ведь она изображена на портрете Предков?

— Она осталась у меня ещё надолго! — раззявил пасть в глумливой ухмылке Дранг Драчливый. — Обмениваясь клятвами, Валькирика и снуль про неё как раз и забыли, а я, само собой, напоминать не стал. Потом волшебница заикнулась: мол, отпусти её. Но тут уж фигушки! Не было такого уговора! Уж с ней-то я натешился всласть.

— А что, я правда на одну шестнадцатую драколюдина? — в голосе Фаэтины звучало искреннее беспокойство.