Сказковорот (СИ)

В суете несчастных брошенных чад Наталья (в семье Трухачевых последнее слово все же за ней, да и разница в оплате труда прорисовывает неписанный табель о рангах) приглядела мальчонку с голубыми глазенками. Очень он уж забавный, да и какое-то в пацане внутреннее, что ли, светилось достоинство. Не унижается, чуть в сторонке пасется, глядит осмысленно и с некоторым превосходством. Явно понимает свою миловидность.

Когда отлепили малюток и уединились, главврач Дома малютки рассказала: Ваня четвертый у своей непутевой матери, прозябающей в поселке на тракте и приживающей от проезжих молодцов. Та лишена родительских прав, а материнский инстинкт давно похерила. Не самый скверный, в общем, кандидат.

Более всего супругов поразила позиция главврачихи, отказавшейся от позолотения ручки: та заявила абсолютно искренне, что ей де за Державу обидно и все такое пафосное. Зато от позолоты не отказались чиновники отдела опеки и усыновления, причем, не сказали даже царского спасиба. Верховная власть за кордон отправлять наших сирот запретила, а достатка хочет всякая тварь.

Минуло десять лет. Ванька Трухачев стал двенадцатилетним подростком, как говорится, юным да шкодливым. Бед и душевных травм своим приемным родителям пацанчик подарил достаточно, да и седины -- тоже. Надо сказать, старики баловали свое чадушко, так что вырастили тот фрукт, который и пестовали. Ваня курил с девяти, не стеснялся посылать близких матом, в общем оторви да брось. Хотя, по большому счету, скорее дело в слабодушии приемных родичей, которых (уже и не за глаза) чадушко именовало "бабкой и дедкой". Каков ты есть -- так и обзовут.

В элитной гимназии голубоглазого Ваню в смысле учебы тянули за уши и шкирман, а, поскольку Наталья Петровна и Игорь Матвеевич в математике не особо и рубили, пришлось нанимать репетиторов. Каждый новый очень скоро желал маленькому троглодиту сгореть в аду. Зато бабулистая мама практиковала чадо в языках, а дедулистый папа пытался прививать рукомесло.

Ручки чадушки и впрямь не знали скучки, уж набедокурил по самые ушки, мало показалось мало кому -- и это начиная еще с детского сада, тоже как бы элитного. Педагоги тоже ничего хорошего Ване Трухачеву не желали, а не надо все же хотеть зла, пусть даже дело касается благородного гнева по отношению к исчадию всего самого богомерзкого.

Отвлечемся. Что есть одна человеческая жизнь? А вот, что. Когда-то математик Эдвард Кайснер затруднился назвать очень большое число: десять в сотой степени. Он обратился за помощью к своему девятилетнему племяннику Милтону Сиротте. "Гугол!" -- воскликнул пострел не задумавшись. Милтон вырос, состарился и умер. И так получилось, что в жизни это самый гугольщик успел создать только одно слово -- да и то по протекции сродственника. Может даже Милтон являлся прекрасным и даже вежливым человеком, но -- одно лишь слово. А миллионы других людей не создают ничего, что, впрочем, не мешает им размножаться и постить котиков в Паутине. Это я сейчас горькую истину изрек.

С другой стороны, ежели ты ничто и тварь ты дрожайшая (не опечатка!), тебе и терять-то особо нечего. Голубоглазое чудо-юдо получилось пухленьким и даже кругленьким -- последствия вседозволенности в рационе питания и метаболизма. Если б был социальный заказ, понстреныш прошел бы кастинг на роль Мальчиша-плохиша. Отсюда родилась погоняло: Колобок. Ровесники Ваню не любят, но боятся. Иначе такое отношение обзывают уважением. Колобок -- жестокий и подлый, хотя и не без харизмы (привет Эрику Картману). А последняя все же -- дар. Многие бьются над загадкой этой самой харизмы, а Ваня ее раскрыл: надо быть естественным, понятным, а так же уметь изящно врать.

Особенно невзлюбила Ваню учительница математики с кликухой "Биссектрисса", тоже существо с сильным характером и в определенном смысле тварь. Не потому что Колобок такой уж тупой -- обалдуев в классе хватает, ведь гимназия же элитная -- дело скорее в том, что Ванины родители не такие уж и крутые. Вот и гнобила в меру личного злобного дара. А опыты с куревом, алкоголем и девиантным поведением ставил не только Колобок. Тех, у кого крыша что надо (я имею в виду не голову, а покровителей), унижать себе дороже. А Ваня подойдет -- да еще и обиды выместить можно, нанесенные сильными сего мира. Учительницы же тоже особи ранимые. Биссектрисса раньше была доброй, но достали, с-скоты; да еще и с личной жизнью пролет. Вот крышу и снесло -- это уже в смысле головы.

Иван ощущал свою некоторую несуразность в этом мире. Крыши (в смысле, влиятельных протеже) боги не дали, бабка с дедкой -- рохли, а тут еще злобствующая педагогиня и ожирение. А это уже накопление комплексов.

Ваня на самом деле не такой и дурак. Он дедуктивным путем прознал, что родичи егойные неродные; удалось даже раздобыть правоустанавливающие документы, хотя и запрятаны таковые были в укромном местечке, там же, где и запас денежных средств, как говорится, на черный день.