Сказочки по-взрослому. Новые истории на волшебный лад

– Баба во мне, Настенька, проснулась, – томно вздохнув, величаво молвила Василиса в ответ на упреки служанки и, поддерживая одной рукой, оголенной по плечо, подол трехаршинный, а другой – корону высокую, направилась в залу к Кащею.

– Мне-то что делать? – вдогон крикнула Настенька, – очередь просильцев наросла до сотни уже. Запись ведется в тетрадочке; перекличку по утрам устраивают, орут, спать мешают.

– Запись – это хорошо придумано, – с безразличием отвечала Василиса, чуть замедлив шаг.

– Так ведь иные дела не могут ждать подолгу, – пока Макар ждал, как вы ему корову отыщете пропавшую, помер на днях.

– Значит, час его настал. Отпеванье ему назначат. Что ж, видишь, Настя, порой есть смысл дела в долгом ящике держать, иные и решать не приходится. Опять же, ценить больше меня народ станет. А то лезут со всякой ерундой: то с женой помири, то корову найди, будто я им милиционер или семейный психолог.

– Ох, не узнаю я вас, Василиса Андреевна! Так уж вы переменились! – горько заметила Настя, – глядишь, скоро совсем окащеитесь!

– Настя, тебе что, плохо, что ли?! Ты почитай в моем доме теперь сама госпожа! Полный карт-бланш тебе дан. Что хочешь, то и делай.

– Только потом спросите, как очнетесь, – буркнула Настя, – а я надеюсь, этот дурной сон ваш пройдет. А что, с Аленкой делать мне прикажете? Вы же учить ее думали!

– Аленку…приводи ее ко мне. Буду здесь уроки давать по магии обращения. Заодно и с прической мне поможет. Обучи ее мастерству парикмахерскому, Настя. А на этом наш разговор закончен. Поди прочь.

– Ох, что скажут люди, когда узнают! Не могу же я вечно им про ваши больничные и командировки врать! – разохавшись ушла Настя.

Только Аленку и знала теперь Василиса. Учила ее мудреным волшебным наукам. Могла часами с ней возиться, даже на зовы Кащея не всегда откликалась.

Ревновать стал Кащей, сердиться. Подозрительный характер был у этого господина. Считал, что все вокруг сволочи. Везде видел предательство и шкурный интерес. Василису на самом деле дурой считал и только, чтобы умаслить ее, мудрой величал. Красоту, а не мудрость он ценил Василисину. Задумываться стал Кащей, почему его возлюбленная столько внимания девочке чужой безродной уделяет.

Тут еще и Кикимора в огонь масла подлила.

Сказ о чужих заблуждениях

Уж такова была Кикимора, что не могла не подмешать дегтя в чужую бочку. Кащей ее не жаловал, можно даже сказать, презирал, но Кикимора была отменной разносчицей сплетен, и в общем, бесплатным информатором Кащея.

Доносила Кикимора обо всем, что творится в лесу, не по велению долга, а по призванию души своей кикиморной. Такие кикиморы трепещут перед сильными мира сего, ненавидят и трепещут, в три погибели сгибаются в поклонах, лебезят и кикиморят всех подряд, в болоте зависти топят. Поэтому щедрый ворох сплетен «а-ля кикимора» был живой желтой прессой к завтраку и ужину Кащея Могучего, Кащея Всесильного. А Кащей всегда был рад не платить, если была такая возможность. Вот и слушал радио на волне «Кикимора», читал дрянную газетенку.

Кстати, сама Кикимора тоже интересовалась кое-чем у Кащея. Вот про Василису спросила в этот раз.

– Завела себе забаву, Аленкой зовут. Аленка на коленях зеленка. У нее теперь все время на эту девчонку уходит, – ворчливо сказал Кащей. – Не жалует больше она меня.

Издав многозначительное «М-м-м» Кикимора замолчала, а после небольшой паузы ехидно проронила:

– Наслышана я была об этом странном удочерении. А это еще вопрос, кто такая есть Аленушка. Тебе ничего в голову, Кащеюшка, не приходит?

– Что ж тут такого? Девчонка обычная, деревенская. Играет с ней Василиса как с куклой.

– Не скажи. Так о кукле не пекутся. Где это наша Василиса лет тринадцать назад пропадала? Кажется, в заморские дворцы каталась. Не там ли девчонку нагуляла?

– Намекаешь…Так-так, – Кащей нахмурил косматые брови. – Это что ж получается: дочь у нее внебрачная отыскалась? Не нравится мне эта Аленушка. И когда это Василиса успела опузатиться и родить? И от кого? Кто посмел?

В общем, наш Кащей дважды ошибся в чужих детях: о сыне Айги он не догадался, решил, что парень – новое ее увлечение, а вот чужую для Василисы девочку принял за ее дочь. С этих его заблуждений и началась череда событий.

Ванюша, сын Айги, огребал по полной. Неприятности на паренька так и сыпались. Благо еще при нем всегда двое из ларца были. Так он, недотепа, умудрился себя в азартную игру втянуть и ларец проиграть. Двое из ларца теперь стали появляться из мешка.

– Нет, Айга, мы так не договаривались, – запыхавшись от быстрого бега, примчавшись к ней с жалобами, возмущался один из близнецов. – Мое тэквандо уже не тянет, да и брат весь в синяках. Этот Иван словно нарочно проблем себе ищет.

– Терпеть придется, если не хотите на Колыму, – монотонно пробубнила Айга. У нее самой с новоявленным отпрыском теперь ни минуты покоя не стало. Про модные шмотки забыла, стала, как настоящая яга, одеваться. От нервов весь маникюр обкусала.

– Девять лет! Наши лучшие годы мы на всяких упырей, с которым твой дурень связывается, тратим. Имей совесть, бабушка!