Сказочник

— Не всё! Не всё!

— Рак — не сторонняя зараза. Организм убивают собственные клетки. Поэтому с ними так трудно справиться.

— Я прошу. Умоляю. Он — это весь мой мир.

— Простите меня.

Марина схватила его за руку, сдавила, словно цеплялась за последний шанс удержаться от падения в пропасть. Коненков не стал убирать руку, вместо этого сопроводил девушку к дивану. Они сели, долго молчали.

— Есть препарат. Экспериментальный. Основан на генетической подстройке иммунитета убивать раковые клетки. Возможно, он…

— Почему вы молчали?

— Еще не было клинических испытаний. Даже данные по животным отсутствует. Препарат непредсказуем и может сделать еще хуже.

— Мой сын умирает. Что может быть хуже?

— Препарат — или панацея или обычная афера. Я, честно сказать склоняюсь к последнему. Зря я про него, вообще, сказал.

— Я готова рискнуть. Какие бумаги нужно подписать?

Он вздохнул.

— Не так все просто. Вы когда — нибудь слышали о Дмитрии Сказочнике?

— Детском писателе?

— Он жертвовал много денег фондам. Один из них и разработал препарат. Его назвали революционным. Коллеги мои уверены, что фонд только имитировал деятельность, а по факту просто обирал писателя.

— А вдруг препарат действительно работает?

— Мы не смогли это проверить. Несколько лет назад писатель попал в страшную аварию. Все думали, он долго не протянет. Завещания он не оставил. Фонды и родственники начали борьбу за наследство. Но писатель выжил и завис между жизнью и смертью.

— Дмитрий Сказочник? А настоящая фамилия Новгородцев?

Коненков кивнул.

— Юридически он все еще жив, поэтому суд заморозил все его активы. Фонд опечатан, документация недоступна. Как хранятся готовые препараты, никто не знает. Боюсь, там уже ничего не осталось.

— У вас есть опытный экземпляр.

— Да. Мы не имеем права его вскрыть и тем более дать пациенту. Если об этом узнают, я попаду в тюрьму, а юристы оберут институт до нитки, — он прервался и продолжил почти шёпотом. — Но, если у пациента вдруг наступит улучшение, я всегда могу списать это реакцией на химию.

Марина резко встала.

— Где он хранится?

* * *

На северной окраине леса дорогу преграждает древняя каменная стена. Места тут дикие, опасные. Ни один житель Королевства не сунется сюда без дела. По словам мастера, Башня времени должна быть здесь. Аллора не видит ничего вокруг, кроме деревьев и кустов. Неужели мастер обманул ее?

Черные тучи поглотили небо. Колдунья не остановится, пока весь мир не падет. Времени почти не осталось.

Аллору поглощает отчаяние. Она садится у дерева и начинает плакать.

— Слезы не признак слабости.

Рядом на траве сидит рыжая белка. Из ее круглых черных глаз сквозит любопытство.

— Я всех подвела, — всхлипывая, говорит Аллора. — Королевство погибнет из — за меня. — Она вытаскивает из сумки сломанную скрипку. — Только заклинание из книги чар может починить ее.

— На что ты готова пойти ради скрипки?

— Я отдам все, что у меня есть.

— И даже совесть?

Аллора вздрагивает, утирает слезы.

— Ты хранитель?

Белка кивает.

— Где башня?

— Ты увидишь ее, если я позволю. Сначала я должна убедиться, что ты готова.

Аллора задумывается.

— Отдать совесть… Как тогда я буду жить?

— Ты более не сможешь отличать добро от зла. Потеряешь ориентиры в жизни. А куда заведет тебя новая тропа никто не может предсказать.

— Я согласна.

Посреди леса вырастает каменная башня с оконцем на вершине.

— Королевства умирают и возрождаются, — говорит белка. — Будут и другие злые колдуньи. Но войти дважды в Башню времени нельзя.

Аллора взбегает по каменным лестницам, находит на пьедестале книгу. Страница с нужным заклинанием уже открыта. Она произносит его вслух. Внезапно раздается оглушающий деревянный треск. Вспышка. Хлопок. Скрипка срастается, словно человеческая кость после зелья лекаря.

Дрожащими руками Аллора прислоняет инструмент к плечу, проводит по струнам смычком. Тонкая мелодия надежды льется во внешний мир.

* * *

Марина остановилась у кнопки пожарной сигнализации. Все мысли только о Сашке. Пускай ее поймают, посадят за воровство, но, если есть шанс, мизерный шанс, что ее мир будет спасен, она им воспользуется.

Завопила тревога. Записанный голос потребовал: «Всему персоналу эвакуироваться из здания».

Дождавшись, когда последний человек покинет лабораторию, Марина вошла внутрь. Лекарство хранилось в одном из холодильников. Она знала в каком. Это был металлический шприц с биркой, запечатанный в пластиковый футляр.

Снаружи доносился гул пожарных машин. Крики.

Марина вернулась в Отделение онкологии. Пробралась сквозь скопление людей и каталок к палате Сашки. На выходе столкнулась со свекровью, которая уже держала внука на руках, готовая бежать на улицу.

— Нет, назад.

— Куда? Горим же!

— Мам? Там что пожар?

Марина вытащила из коробки шприц с синеватой жидкостью, воткнула в катетер сына.

— Смотри на меня. Все будет хорошо, что бы ни случилось. Мы скоро поедем домой. Ты и я. И пойдем в зоопарк, как я обещала. Больше никаких больниц, никаких уколов. Никогда. Ты понимаешь, сыночка?

Сашка улыбался и кивал.