Сказочник

— Её накачали снотворным, и она спала, как младенец, — вздохнул инспектор. — Даже суета вокруг второго трупа её не разбудила. Но если б даже и разбудила — со всем уважением, месье Фламбо, веры младшей девчонке Хартли у меня нет. Она неглупа, видит Бог, весьма смышлёная девица, но вся её сообразительность была направлена на то, чтобы исподтишка нагадить старшенькой, а самой остаться как бы и не при делах. Мне удалось разговорить пару служанок и одного лакея. Они много интересного поведали мне о семействе Хартли…

Макконахи вновь гневно встопорщил усы.

— Наша работа, месье Фламбо, зачастую, как вы знаете, связана с перетряхиванием грязного белья, и чем-то подобным меня удивить трудно. Вот и здесь… не удивили, но огорчили изрядно. С виду семейка, конечно, приличная, да вот только стоит копнуть поглубже… Отец, сэр Томас — самодур и деспот, каких поискать. Девчонок он особо не трогал, а вот сыну доставалось сполна. Хотел вырастить из него настоящего мужчину, да только пережал, сильно пережал. В итоге из Бернарда Хартли ничего толкового не вышло — слюнтяй и тряпка, иначе не скажешь. В будущем станет тихим пьянчугой… или громким — уж не знаю, как там на него влияет выпивка. Про мисс Ортанс я уже вам всё объяснил: девица себе на уме, и на минуту даже не может вообразить, будто она не пуп земли. По-моему, одна мысль о женихе покойной сестрицы, да ещё таком видном, в то время как сама она ещё не просватана, доводила младшую мисс Хартли до истерики и нервной горячки.

— Ну а мисс Друзилла? — спросил Фламбо, едва заметно улыбаясь: привычка инспектора Макконахи видеть в людях одни лишь дурные стороны была известна каждому, кто хоть немного знал упрямого и преданного своему делу шотландца. Поскольку работником Макконахи при этом своём недостатке оставался весьма ценным и прогрессировал год от года, приходилось признать, что определённые человеческие пороки в силу некоторых обстоятельств и с учётом профессии могут превратиться в достоинства. В данном случае всё вышло именно так: Скотланд-Ярд и Хэмиш Макконахи нашли друг друга, обручились и поклялись никогда не разлучаться.

Вопрос Фламбо на миг вышиб из-под ног инспектора почву: видно было, как Макконахи лихорадочно вспоминает, имелись ли у Друзиллы Хартли грехи, явные либо воображаемые. Наконец он хмуро буркнул:

— Уж больно девчонка казалась всем вокруг ангелочком, посланным этой семейке во спасение, не иначе. Папенька её всем в пример ставил, говорил, что она единственная в мать пошла, а остальные — отбросы, сорная трава. Так не бывает. Может, в сплетнях, распускаемых её сестрицей, и таилось некое рациональное зерно…

— А что за сплетни? — подался вперёд Фламбо. Разговор с отцом Брауном не выходил у него из головы. Инспектор, однако, раздражённо махнул рукой:

— Да обычные девчоночьи побасенки. Дескать, Друзилла Хартли только и мечтала, что натянуть нос женишку. Вроде видели её с неизвестным джентльменом то ли в деревне, то ли у реки… Именно так, у реки. Лица джентльмена сельские сплетницы разглядеть не сумели — говорят, молодой, довольно высокий, худощавый, в тёмном плаще и чёрном цилиндре. В деревне его никто не знает, в тамошней гостинице он не останавливался и в паб «Святой Андрей и бочка пива» не заходил. Стало быть, каким-то образом добрался до места встречи с мисс Друзиллой, а затем таинственно растворился в воздухе. Ерунда на постном масле, а не история, вот что я вам скажу, месье Фламбо! Не слушайте старых куриц, готовых каждой хорошенькой девчонке кости перемыть!

— Хмм… — Фламбо изрядно озадачился. — Я так понимаю, на железнодорожной станции вы о загадочном джентльмене тоже справлялись…

— Разумеется, причём в первую очередь. Смотритель клянётся, что всех пассажиров, сошедших в тот день с лондонского и бирмингемского поездов, он лично знает по именам и незнакомца тут же приметил бы. В этом ему можно доверять: он работает на станции со дня её открытия. А других поездов по чётным дням в будни там просто не ходит. Кроме того, единственная дорога от железнодорожной станции к Хорнтон-лоджу проложена прямиком через Сент-Эндрюс-Чёрч, а у тамошних кумушек просто-таки соколиные взоры, если речь заходит о возможности всласть посплетничать. Уж незнакомца-то они углядели бы наверняка. Неизвестные машины там тоже редкость, и каждая — повод для болтовни на неделю. Так откуда бы взяться неведомому ухажёру мисс Друзиллы? Не по полям же он крался, аки тать в ночи!