Сказочник (СИ)

Я отталкиваюсь спиной он сиденья и преодолевая некоторое растерянное сопротивление Данияра, вжимаюсь лицом в его грудь.

— Прости. Я уважаю твой выбор. Я очень тебе сочувствую. И сейчас понимаю, что действительно люблю, но как друга. Как близкого. Не как мужчину…

Он молчит. На мою спину ложится его ладонь.

— И ты меня прости. Если захочешь обсудить возможность продолжения отношений, буду рад.

— Нет, — закусывая губы, отстраняюсь и мотаю головой. — Я даю тебе шанс начать отношения с правды. Ты достоин, чтобы тебя полюбили таким, какой есть. И я достойна.

— Значит, все? — хмурясь, уточняет он.

Сердце йокает…

— Да, — отвечаю как можно тверже.

— Понял… — выдыхает Данияр. — Тебя отвезти домой? — спрашивает напряжённо.

Я вижу, что несмотря на то, что это не любовь, ему все равно больно. Мне тоже.

— Нет, — выдавливаю из себя улыбку через силу. — Пойду погуляю. Пока… — говорю, нажимая ручку и толкаю дверь.

— Пока… — говорит Данияр

Я выхожу из машины.

— Лер! — вдруг окликает меня.

— Что? — наклоняюсь в окно.

— Телефон включи.

Киваю и машу ему рукой.

Глава 28. Моя девочка

Лера

Свет в прихожей резко вспыхивает вместе со хлопком входной двери.

— Тебя не было три часа, Валерия, — гневно разгоняется мамин голос. — Ты совсем обо мне не думаешь…

— Мам! — перебиваю ее. — Я же написала сообщение. Время только десять часов. Мне нужно было побыть одной.

Скидываю туфли и пытаюсь просочиться мимо неё в спальню, но мама стоит и перегораживает мне путь, уперев руки в бока.

— Дай мне пройти, пожалуйста, — прошу ее мягко. — Не злись…

— Ты просто бессовестная хамка, — шипит она в ответ. — Встала и просто сбежала. А я сидела там за столом и краснела за тебя!

— За меня?! — от несправедливых обвинений не сдерживаюсь и тоже повышаю голос. — По твоему я должна выйти замуж за человека, который меня не любит? Уйти в семью, которая хотела продать мои эмоции журналистам?

— Это все детали. Любит-не любит, какая разница? — вскрикивает мама. — Встречалась, подарки получала, гуляла — все устраивало! Такими предложениями не разбрасываются, Валерия!

— Ты многого не знаешь, — выдавливаю из себя. — И рассказывать я не собираюсь. Но мне кажется, что я достаточно взрослая, чтобы решать, хочу я замуж за человека или нет.

Понимая, что в комнату пропускать меня никто не собирается, разворачиваюсь и иду в противоположную сторону к кухне.

От булки, купленной в ларьке быстрого питания хочется пить. Я подхожу к холодильнику и достаю молоко. Откручиваю крышку и делаю несколько глотков прямо из бутылки.

— Я тоже такая «разборчивая» в твоём возрасте была, — догоняет меня мама в дверном проёме. — А когда в тридцать два оглянулась, оказалось, что все нормальные мужики то женаты. У всех дети. И планочка требований резко подупала.

— Но ты же встретила папу, — выдвигают в ответ, как мне кажется, бесперебойный аргумент. — С чего ты решила, что мне не повезёт?

— Лера… — опускается голос мамы до вкрадчивого. — Твой папа тоже был женат.

— В смысле? — переспрашиваю, замирая с бутылкой молока около рта. С трудом сглатываю.

— В самом прямом, — мама опускает глаза и начинает разглаживать вафельное полотенце на спинке стула. — Ты же помнишь тетю Свету?

Хмурюсь, напрягая память и все-таки киваю.

— Смутно, но да. На день рождения ко мне приходила с девочкой худой.

— Да. Это она была его женой, — тихо завершает мысль сама.

— Погоди… — отставляю я молоко на столешницу. — То есть, ты хочешь сказать, что жена приходила в дом любовницы собственного мужа, пила с ней чай, так ещё и приводила дочь, чтобы сестры поиграли? — нервно посмеиваюсь. — Вы что? Супер толерантные или просто больные?

— Лиза была ее сестрой. Она очень болела, и своих детей Светлана не хотела. А когда твой папа встретил меня, не стала мешать. Просто попросила не разводиться, чтобы не было трудностей с опекой на Лизу.

— Ты сейчас не шутишь? — уточняю с надеждой.

— Нет, — закусывает губу мама. — У тебя даже в свидетельстве о рождении стоит прочерк.

— Почему? — спрашиваю, чувствуя, как в груди что-то обрывается. — Он тоже детей не хотел? — интересуюсь осторожно.

— Ой нет, — отмахивается мама только теперь уже с улыбкой. — Говорю же, что дура принципиальная я была, как ты. А папа твой если бы мог, и беременным за меня был. Даже со службы через некоторое время ушёл, чтобы тебя из садика вовремя забирать…

Приседаю на подоконник и тру виски. У меня даже никогда не было повода интересоваться своими ранними документами. Особо после получения паспорта. А ещё они никогда не попадались мне на глаза, видимо, чтобы не вызывать вопросов… Зачем мне сейчас эта правда? Типо, как хочешь, так теперь с ней и живи?

— Так это же… — улыбаюсь грустно. — Ещё раз только доказывает, что брак ничего не значит. Важно, что люди чувствуют.

— Нет, Лера, — вздыхает мама. — Это отвратительно чувствовать себя второй. Да и наследство все забрала Светлана, кроме этой квартиры. Она была оформлена на нас с тобой дарственной.