Сказочники (СИ)

Она стоит в промёрзлом склепе, одна, посреди Парижа, посреди толпы незнакомцев, шуршащих своими незатейливыми мыслями. Но они не важны. Важно только то, что он скажет.

Звуки мыслей Якоба ударяют ей в голову раньше, чем запах выпечки. А ей казалось, что он – наваждение. Ей казалось, что она его больше не увидит – но на горизонте вдруг замаячил свет. И он извиняется за свои слова, вернее, думает об извинениях – потому что Куинни перебивает его. Она тоже виновата, что сбежала. Потому что могла потерять его.

Больше она не собирается вести себя так глупо. Больше она не будет обрывать нити.

Отныне – только крепче.

Куинни умеет оценивать ситуацию здраво. Знает, что слишком долго находиться под водой опасно – можно либо захлебнуться, либо схватить переохлаждение. И ей хочется верить, что с Якобом ей подобного не грозит. А ещё хочется верить, что вместе можно преодолеть что угодно.

Разбегаться было глупым решением. Она действительно жалела, что кинулась тогда прочь, не подумав обо всём. Поодиночке всегда тяжелее, чем вместе.

Она всё возвращается и возвращается к прилипшей к щекам лакрице. Её нужно либо содрать, либо научиться с ней жить. И с последним мириться Куинни не готова.

Шум в голове усиливается, а вокруг – затихает, когда на сцену выходит сам Геллерт Гриндевальд.

Просто слушать – не преступление.

Порой выслушать человека – самое важное, что ты можешь сделать. Порой нужно просто остаться, подождать – хотя бы немного. Рассмотреть ситуацию со всех углов.

— Говорят, я ненавижу магглов, — в этот момент Геллерт находит Куинни взглядом в толпе. Она слышит крики зрителей – агрессию, злость, и пытается побороть приступ тошноты. Потому что всё это направлено в её сторону. Она сжимает руку Якоба сильнее. А Геллерт улыбается на одно жуткое мгновение (ей вдруг кажется, что он готов согласиться с ними), а затем качает головой. – Это не так.

Куинни расслабленно выдыхает.

В голове у Якоба стучит «боже, и ему кто-то верит?».

Ох уж эти сказки про светлое будущее. Ох уж эти сказки про злых магглов. Они сотрут всё с лица земли своим высокомерием, если мы не вмешаемся и не возьмём происходящее под контроль. Куинни хмурится, пытаясь избавиться от грохочущего в голове Якоба «война-война-война-война». Никто не хочет переживать подобный ужас ещё раз.

Но они все всё равно готовы сидеть, не вмешиваясь, прячась, потому что за себя и своё будущее сражаться никто не хочет. И у Куинни вдруг начинает кипеть кровь. Даже сейчас, видя перед глазами картины ужасного будущего, которое вот-вот накроет земной шар, они предпочтут забиться в свои углы. Потому что система – совершенна.

Система расстреляла несчастного Криденса в Нью-Йоркском метро. Система освистывает их с Якобом, стоит им посмотреть друг на друга. И именно система позволит случиться войне.

Куинни кажется, что она тонет в ледяной воде. Но в таком состоянии яснее видно, что всё вокруг погрязло в лакрице.

А Якобу кажется, что она сошла с ума. Снова и опять.

И он не хочет её слушать. Между тем, Геллерт Гриндевальд уверен, что слова – сильнейшее оружие.

И Куинни делает шаг вперёд. И уходит под воду, задержав дыхание.

У неё нет причин выбираться из-подо льда. Потому что на берегу стоят мракоборцы со вскинутыми вверх палочками, готовые стрелять по команде.

Лёгкие разрывает и жжёт огнём, и ноги до сих пор подкашиваются, а мысли беспорядочно скачут, и всё бьются о стены, тянутся то к одному, то к другому.

Геллерт Гриндевальд – решение. Геллерт Гриндевальд знает, что делать.

И ради их с Якобом блага Куинни должна сделать хоть что-то.

Она пройдёт сквозь огонь, только чтобы наконец достигнуть своего «долго и счастливо», которое бывает у каждой сказки.

***

Мысли больше не бьются в голове запертыми в клетке птицами. Они тихо ждут, иногда что-то чирикая, но внимательно слушая.

Геллерт Гриндевальд сидит прямо напротив. Его сознание – открытая книга. Можно листать, можно читать, можно слушать. Он – легилимент высшего разряда. То, что Куинни может с рождения, он вызубрил по книгам и оттачивал много лет. И, в отличие от неё, он знал достаточно приёмов.

И он готовится открыть клетку.

Геллерт Гриндевальд вложил ей в руки сказку. Прекрасную, волшебную, сказку о мире, где можно быть свободным. Только конца у этой сказки всё ещё не было. И им предстояло написать его. Вместе.

Ему не надо объяснять Куинни весь потенциал её способностей. Она и сама понимает, что далеко не профессионал в этом – всего лишь любитель. Ей никогда не хотелось развивать свой дар – простого чтения и без того было достаточно. Но теперь это стало важно, необходимо, до боли в кончиках пальцев.

Куинни горда, что может, наконец, сделать что-то важное. Не носить чай в МАКУСА. Не прятаться за шторами от всего мира, – а как-то его растрясти. Изменить. Перекроить.

Куинни расправляет складки на юбке – они поддаются легко, и ткань разглаживается.