Сказочница Маша

И тут девчушечка вспомнила, как она в недавнем детстве рыбачила. Сидит маленькая Маша с удочкой на берегу. И тут раздаётся голос деда громом с ясного неба:

– Пошла Маша на рыбалку,

и ведь рыбы ей было не жалко.

Живодёркой росла у нас Маша.

По головке гладили: «Наша!»

И голос мамы:

– А Маша ни о чём не жалела.

На стульчик маленький села,

закинула удочку, снасти,

уселась, ждёт карпов мордастых.

Голос папы:

– А карпы нейдут чего-то:

червь нежирный, или в болото

Маша удило закинула.

Как бы то ни было,

но поплавок вдруг двинуло!

Голос бабушки:

– Тянет она, а вытащить не может.

Дед родимый поможет!

А Маша им отвечает:

– Хотела покликать деда, да передумала.

И нехорошо так подумала:

нет, утопит меня он в трясине,

чтобы есть не просила!

Я сама! – крикнула Маша. —

Пусть там хоть акула, но наша! —

И потянула резко

натянутую леску.

Тут мама с папой прибежали,

леща большущего достали,

поцеловали Машу:

– Живая и нет её краше!

Смутилась девушка своих воспоминаний и решила заново учиться ловить рыбу. Учил её Васятка ловить рыбу долго, до вечера. Светка поскучала, поскучала одна в сторонке, плюнула в воду и домой пошла. А нашу Марию было кому до дома проводить да половину улова отдать.

На следующий день Маша опять до тёти Любы побежала и стала уже целенаправленно Светку кликать.

– Нет уж, дудки, иди сама к своему Ваське! – ответила Светка, развернулась и поплелась к матери в огород, огурцами хрустеть да из лейки их водищею заливать.

А когда Светка отходила от калитки, то какую-то нехорошую женскую зависть почувствовала Маша в этой уплывающей в огород спинище.

«Тебе показалось, дочка, – услышала Мария голос с неба. – Маленькие вы ещё обе!»

Ужинала Маша вечером дома одна и думала: «Так что это всё-таки было: детские обиды или женская зависть?»

Думала она, думала, пока у матери не спросила. Мамулька в ответ расхохоталась:

– А ты поди к нашему деду, обними свой самовар и жди, что тебе посудина медная расскажет!

Не обиделась на мать Маша.

«А почему бы и нет?» – подумала, ведь она голос с неба уже слышала.

Закряхтела молодица, вылезла из-за стола и поперлась к деду, самовар обнимать да медную посудину слушать. Шесть часов вечера – чай не ночь.

«Иди, Маша, да не плюй на дорогу, не то лёгких путей тебе не видать!» – предостерег её голос с неба и умолк до поры до времени.

Как Маша на квас перешла

Маша и сама понимала, что ей давно пора слезть с самовара и присесть на что-нибудь другое. И Маша присела на квас! Квас у её бабушки и без того был вкусный. Но тут старая придумала модернизацию: повадилась корки чёрного хлеба в духовке обжаривать, от этого квас делался терпким, коричнево-чёрным, почти как тёмное пиво. Полюбился Машеньке этот квас, к взрослой жизни, видимо, готовилась; стала она его не только сама пить, но ещё и матери в огород носить, отцу в поле, деду в амбар, а бабушке в курятник. Всех замучило дитятко этим квасом! Из-за этого квас в кадушке быстро заканчивался, и бедной бабулечке приходилось настаивать новый.

А в перерывах между квасными делами, Машуха скучать и не думала. Ведь летом, куда ни пойди, везде хорошо! Повадилась она с девочками на качелях кататься: кач-кач-кач… Весело. Девки орут! Пацаны в кустах прячутся: смотрят у которой из «баб» платье выше задерётся.

Хороши каникулы в деревне летом! Можно до звёзд ночных гулять, о замужестве мечтать, да женихов делить до драки и дёрганья волос. Ведь каждая хочет замуж выйти непременно за такого, как Юрий Гагарин. Каждая, но не Маша! У нашей девушки уже свой будущий космонавт растёт – Васька.

«Васька! – вспомнила Маша. – Как же так, я всех квасом напоила, окромя Васьки!»

Побежала она, набрала из кадки ядрёненького кваска и понесла его любимому. Принесла:

– На, Вася, пей!

Попил Василь и говорит:

– Мария, а может, лучше чайку? Самовар-то у деда твоего, поди, поспел.

Вот так Маша с кваса и слезла. Вася помог, космонавт будущий всё-таки. Да не просто космонавт, а в самой лучшей стране, которую потом все ругали.

«Плохо нам жилось, плохо!» – говорили.

Маша

и

родители

Не знала Маша, почему ей так плохо живётся в Советском Союзе: деревня как деревня, лес как лес, поле как поле. Но её папа точно знал, что во всём виноват Хрущёв и его политика, направленная на маленькую папину зарплату добросовестного колхозного тракториста. Отец называл Хрущева клоуном, и Маше это почему-то очень нравилось: