Сказочное невезение

– Я… же… сказал… куда… вам… вино! Вином занимается мистер Амос, это не ваше дело. Конрад, что ты скажешь на предложение Кристофера?

– У него получится пуля всмятку, – сказал я. – Ну правда, мистер Максим, мы так надеялись, что у нас сегодня будет дегустация вина.

– У вас ее не будет, – отрезал мистер Максим. – Давайте варите яйца.

Самая приятная часть этих занятий состояла в том, что нам потом разрешали съесть приготовленное. Кроме прочего, это помогало сосредоточиться. Сваренные яйца мы съели – вернее, я съел свое. Кристофер заявил, что от его яйца ложка почему-то отскакивает. Потом мы взялись за омлеты. Судя по всему, Кристофер проголодался. Омлет он готовил очень аккуратно и вдумчиво. Получалось у нас просто замечательно, и я уже размечтался, как потом съем свой, но тут произошло что-то очень странное. Мир будто бы резко качнулся в сторону.

Кристофер закричал:

– Что происходит?

Его омлет вылетел со сковородки и плюхнулся ему на ноги. Свой я успел спасти – вот только, глянув на сковородку, почему-то обнаружил на ней вместо омлета яичницу с ветчиной. У Кристофера на обоих ботинках было по яйцу, а на пряжках – по куску ветчины.

– В каком это смысле «что происходит?» – сердито осведомился мистер Максим. – Да уж, юноша, с такими талантами вы любого повара вгоните в гроб. Я попросил приготовить простейшее блюдо, а вы размазали его по ботинкам! Давайте подбирайте. Выбрасывайте и начинайте все сначала.

Кристофер озадаченно посмотрел мне в глаза. Вместо миски с яйцами, предназначенными для наших кулинарных упражнений, на столе теперь лежал нарезанный полосками бекон и стояли четыре чашечки, в каждой – белок или желток. А мистер Максим словно бы ничего этого не видел.

– Тут все поменялось, мистер Максим, – пояснил я. – Мы ведь только что готовили омлеты. Похоже, кто-то тасует вероятности.

Озадаченный взгляд Кристофера вдруг сменился ухмылкой – как будто его озарило.

– Правда, Грант? Значит, это сдвиг вероятностей? Я и не думал, что по ощущениям это именно так.

Мистер Максим бросил на нас мрачный взгляд.

– Если память мне не изменяет, я еще вчера решил научить вас готовить яичницу с беконом, – сказал он. – Ну да ладно, поверю вам на слово. Мои подчиненные вечно жалуются: то одно изменилось, то другое. А я никогда ничего не замечаю. – Тут он вдруг подобрался и спросил с подозрением: – Вы ведь не морочите мне голову, а?

– Да нет, честное слово! – успокоил его я. – У нас в магазине точно так же менялись книги.

Тут Кристоферу пришла в голову новая идея.

– Если он и правда ничего не помнит… – пробормотал он, обращаясь ко мне. А потом повернулся к мистеру Максиму: – Так вот, я собирался спросить насчет вина…

– Молчать! – рявкнул мистер Максим. – Зарубите себе на носу: к яичнице с беконом никогда никаких вин не подают. И почистите-ка свою обувь.

– Гм, – сказал Кристофер. Изящным движением смахнул остатки яичницы с ботинок в мусорное ведро, потом стряхнул туда же ветчину. – В этой вероятности, судя по всему, должна была произойти дегустация вина. Отсюда вывод: винный погреб – место особой важности.

– Что это ты там бормочешь? – напустился на него мистер Максим.

– Ничего, ничего, – успокоил его Кристофер. – Мы просто решаем, что будем делать в свободные полдня: ведь это-то не изменилось, а, Грант?

Не изменилось. К нашему величайшему облегчению, как только графиня сложила салфетку и выплыла из столовой, мистер Амос торжественно отпустил нас на все четыре стороны. Поскольку он все еще следил за нами, мы неторопливо прошли по черному полу залы, однако едва за нами закрылась зеленая дверь, рванули бегом. Скатились вниз по каменным ступеням и промчались через всю подклеть к ближайшей двери, ведущей наружу. Как же здорово было побегать! Дождик снаружи перестал, и мы со смехом выскочили на солнце.

Конюшня находилась за кухнями, надо было лишь пересечь двор – огромное здание, будто бы два амбара соединили часовой башней. Разговаривать с дежурным конюхом я предоставил Кристоферу. Запас обаяния у него был куда больше, чем у меня. Обаяние не подвело. Я и глазом не успел моргнуть, как мы уже шагали по устланному чем-то мягким полу внутри огромного, тускло освещенного амбара и таращились на просторные стойла, устланные чем-то еще мягче. Стоявшие в стойлах лошади тянули головы через перегородки и в свою очередь таращились на нас.

И тут меня обуяла жуткая зависть. Вот не довелось бы мне родиться и вырасти в книжном магазине, вот родился бы я конюшенным мальчишкой – как тот, который сейчас показывал нам дорогу, – тогда бы я проводил все свои дни с этими могучими, прекрасными животными. От их запаха у меня кружилась голова, от их вида сердце выскакивало из груди. Был там один огромный жеребец, масти почти что красной, с белой полоской на горбатом благородном носу – он мне особенно понравился. Звали его Тейтрон. Имя каждой лошади было написано на табличке рядом с ее стойлом.