Сказочное утро

– Ты спроси, я-то не пойду. Она ж осерчает на меня! Некогда ей о всяких полудохлых уродцах думать, когда свадьба на носу.

Так никто к хозяйке и не пошёл ничего выяснять.

Машину долго трясло, Мира думал конец ему пришел. Уже и глаза прикрыл…

Но вдруг машина остановилась и выплеснули его не в смрадную воду около заводской набережной, а в настоящее озеро.

Машина уехала, а Мира долго вглядывался в прекрасное небо, которого нет в городе. Под таким небом можно жить, а городское лишь для выживания подходит….

Русалки хватились вечером. Машина вернулась на завод, а пустая. Суд да дело, разузнали, что служанка не туда направила. Стали девку искать, чтоб выпороть, а её и след простыл. Никто её больше не видал в городе. Как знать, куда сбежала… Дура и есть – из хозяйского дома по своей воле уйти!

4. Капелька росы

Вокруг, насколько хватало взгляда, простирался луг. Ветер играл в травах и цветах, клоня их разноцветные головки к земле и разнося нежные ароматы. Медный сидел на бетонной стене, ограждающей Город, и качал ногой, тихонько поскрипывая. Он не чувствовал ароматов, которые доносил ветер. Да что там, Медный не почувствовал бы их, даже спустись он со стены и уткнись лицом в цветок, такова уж была его природа.

– Слезай оттуда! Позеленеешь, дурак! – закричал снизу Стальной.

Ох, знал бы он, что с того времени, как в степи начинают распускаться цветы, Медный каждую ночь выходит за стену и приносит в дом целые охапки цветов, а потом проводит ночи напролет за тем, что копирует их форму. Они получаются даже лучше их хрупких оригиналов, потому что не вянут… Но всё равно им чего-то не хватает. Из-за этого «чего-то» Медный всё свободное время проводит на стене, вглядываясь вдаль.

– Слезай, говорю! Замучаешься чиниться! – гаркнул Сталь опять и шарахнул кулаком по стене.

Сталь был здесь главный. В его обязанность входило приглядывать за всеми и распределять ресурсы. Медный ему – как бельмо на глазу: то целыми днями сидит на стене, обдуваемый сырыми ветрами снаружи, то из меди, положенной для ремонта, что-то несуразное вылепит. Ну как несуразное… Красивое, но совсем бесполезное. Ни к какому делу это не пристроить, а ресурсы истрачены.

– Да отстань ты от него, Сталь, – звонко рассмеялась Серебро. – Пусть сидит. Сам потом зеленый будет.

Она, как и её сестрица Золотая, любили приходить смотреть на его цветы. Но Золотая никогда не вставала на защиту Медного. А вот Серебро, повстречав как-то под утро Медного с зеленоватыми от росы потеками на ногах, не стала ничего говорить Стали. Как-то раз он видел, как сама Серебро сидела на стене и смотрела на луну и звезды.

Да, серебро зеленел. От постоянной сырости часть деталей покрыла изумрудная короста. Иногда она мешала двигаться, но не более того. Ему было скучно жить так, как жил Сталь или Золото. Или невозмутимый Алюминий, который раньше блистал, как Серебро, но теперь постоянно таскался за Сталью, желая во всем подражать ему. Со временем блеск потускнел, словно его никогда и не было, но ничто его больше не трогало. Лучше уж зазеленеть насмерть, чем так.

Цветы снаружи колыхал ветер, а цветы в мастерской стояли неподвижными. Ближе к ночи Медного спустился к себе и снова долго смотрел на медные цветы, а потом тихо ушел за стену, чтобы вновь гулять по лугу до утра. В тот день любопытная Серебро ушла следом, но он даже не заметил этого…

Так тянулись дни. Зеленых следов становилось всё больше, двигаться стало ещё сложнее.

– Почему ты не ремонтируешь себя! – в конце концов вспылил Сталь.

А ремонтировать было нечем: пусть вся комната и была завалена медными цветами, но них не был идеален. Под конец меди не осталось.

Медный никого не пускал в свою комнату, но в один из дней он не смог выйти к остальным. К концу дня к нему ворвался Сталь.

– Ты извел весь материал на глупые цветы? – холодно спросил он.

Медный вяло кивнул. Он был слишком слаб, чтобы вставать, потому, когда Сталь сердито сгрёб все цветы и унес, помешать ему не получилось.

– Я не дам тебе материалов! – возмущался Сталь. – Теперь только детали. Надеюсь, что свои части ты не изведешь на цветы… – буркнул он напоследок.

Глядя на свои новые сверкающие детали, Медный грустно поплелся к себе. Теперь цветов не будет, да и на стене сидеть теперь запрещено. Возможно, Сталь даже заварит калитку наружу. Он шел, понурив голову, не смотрел вперед, только на блестящие в электрическом свете ноги, и чуть не сшиб идущую навстречу Серебро с ног. Она не стала сердиться, наоборот улыбнулась ему:

– Я рада, что ты вернулся к нам!

Ответом было нелюбезное:

– А я – нет!

Серебро будто бы не заметила грубости, улыбнулась вновь и убежала по своим делам.