Сказочные повести скандинавских писателей

— Траурные ленты — в моем шкафу… на самой верхней полке… направо…

И мама снова погрузилась в зимнюю спячку.

А Муми-тролль вытащил из чулана стремянку и влез на нее, чтобы добраться до верхней полки шкафа.

Там он нашел коробку со всякими ненужными вещами, которые иногда могут оказаться совершенно необходимы: черные траурные ленты и золотые праздничные, и ключи от дома, и пробку от шампанского, и клей для фарфора, и среди прочего — превосходные медные шары для кроватей.

Когда Муми-тролль снова вышел из дому, к хвосту у него была привязана траурная лента. Он прикрепил и маленький черный бантик к шапочке Туу-тикки.

А малышка Мю наотрез отказалась от всяких траурных лент и бантиков.

— Если я горюю, мне вовсе незачем это показывать и надевать разные там бантики, — сказала она.

— Да, если ты горюешь, — подчеркнул Муми-тролль. — Но ты ведь не горюешь!

— Нет, — призналась малышка Мю. — Я не могу горевать. Я умею только злиться или радоваться. А разве бельчонку поможет, если я стану горевать? Зато если я разозлюсь на Ледяную деву, может, я и укушу ее когда-нибудь за ногу. И тогда, может, она поостережется щекотать других маленьких бельчат за ушки только потому, что они такие миленькие и пушистые.

— Может, ты и права, — заметила Туу-тикки. — Но как бы там ни было, Муми-тролль тоже прав по-своему. А что делать дальше?

— Теперь я вырою ямку в земле, — сказал Муми-тролль. — Здесь уютное местечко и летом растут маргаритки.

— Что ты, дружочек!  — печально сказала Туу-тикки. — Земля мерзлая и твердая, как камень. В нее не зароешь даже кузнечика.

Беспомощно взглянув на нее, Муми-тролль ничего не ответил. Никто ничего больше не сказал. И вот тут-то как раз Снежная лошадь склонила голову и осторожно обнюхала бельчонка. Она вопросительно взглянула на Муми-тролля своими зеркальными глазами и тихонько помахала хвостом-метелкой.

И тут мышки-невидимки заиграли печальную мелодию на своих флейтах. Муми-тролль, кивнув головой, поблагодарил мышек.

Тогда лошадь подняла бельчонка и положила его себе на спину — вместе с хвостиком, купальной шапочкой и всем прочим; похоронная процессия направилась к морскому берегу.

И тут Туу-тикки запела о бельчонке:

Жил-был маленький бельчонок,
очень маленький бельчонок.
Был он очень неразумный,
зато теплый и пушистый.
Теперь он лежит холодный, совсем
холодный,
его лапочки застыли.
Только хвостик его, как прежде,
самый мягкий и пушистый.

Почувствовав под копытами твердый ледяной наст, Снежная лошадь вскинула голову, а глаза у нее засветились. И вдруг, радостно подпрыгнув, она поскакала галопом вперёд.

Мышки-невидимки перешли на веселую и быструю мелодию. Лошадь мчалась все дальше и дальше с бельчонком на спине и наконец превратилась в крохотную точку на горизонте.

— Я все думаю, хорошо ли у нас получилось, — беспокойно заметил Муми-тролль.

—  Лучше и быть не могло, — утешила его Туу-тикки.

— Нет, могло бы, — возразила малышка Мю. — Если бы мне достался красивый беличий хвостик на муфту, было бы куда лучше.

Глава четвертая Таинственные существа

Через несколько дней после похорон бельчонка Муми-тролль обнаружил, что кто-то стащил торф из дровяного сарая.

От двери тянулись по снегу широкие следы, словно кто-то волочил за собой мешки.

«Это не Мю, — подумал Муми-тролль. — Она слишком маленькая, а Туу-тикки берет лишь то, что ей нужно. Должно быть, это — Морра».

Он отправился по следу — шерстка у него на затылке стояла дыбом. Ведь, кроме него, больше некому караулить топливо, так что это было делом чести.

След обрывался на горе, за пещерой.

Там и лежали мешки с торфом. Они были сложены в кучу и приготовлены для костра, а сверху лежала садовая скамейка семьи Муми-троллей, скамейка, потерявшая в августе одну из своих передних ножек.

— Эта скамейка будет красиво гореть, — сказала Туу-тикки, высовываясь из-за костра. — Она старая и сухая, как нюхательный табак.

— Что старая, это точно, — согласился Муми-тролль. — Скамейка довольно долго переходила из поколения в поколение нашей семьи. Ее можно было бы еще починить.

— Лучше смастерить новую,  — сказала Туу-тикки. — Хочешь послушать песню о Туу-тикки, которая сложила большой зимний костер?

— Пожалуйста, — добродушно согласился Муми-тролль.

Тогда Туу-тикки начала медленно топтаться в снегу и петь:

К нам, одинокие, грустные,
к нам, в темноте заплутавшие,
белые, серые, русые,
в зимнюю стужу озябшие!
Бей, барабан, веселей!
Всех наш костер обогреет,
грусть и тревогу развеет.
Бей, барабан, веселей!
Пламя поярче раздуем,
машем хвостами, танцуем.
Бей, барабан, не молчи
в черной холодной ночи![10]