Сказочные повести скандинавских писателей

Но ничего такого не случилось. И Людвиг осторожно открыл глаза. Максимилиан совсем не был зол. Наоборот, он лежал и посмеивался своими великолепными зубами.

— Нет, ты самый хитрый и самый храбрый лисёнок из всех, за кем я когда-либо охотился, — сказал он.

Людвиг Четырнадцатый тоже расплылся в улыбке. И зубы у него были ничуть не хуже, чем у Максимилиана. Ну почему нет с ним папы Ларссона?!

— Я избегал весь двор, — продолжал уже серьезно Максимилиан. — А ты вот оказывается где! В МОЕЙ СОБСТВЕННОЙ КОНУРЕ.

— В конуре? — смущенно переспросил Людвиг. — Значит, это твой дом?

— Представь себе, никогда бы не подумал, что ты подумаешь, что можно подумать, что можно забраться сюда.

— А я так и подумал, что ты подумаешь, что я не додумаюсь подумать так, — схитрил Людвиг Четырнадцатый. — Вот я и спрятался здесь.

Максимилиан опять рассмеялся.

— Нет, я положительно не могу сердиться на тебя. Скажи, ты, наверное, очень проголодался после такой погони? Разреши предложить тебе косточку!

Дважды таксе предлагать не пришлось. Людвиг Четырнадцатый совсем не насытился пшеном, которым его угощали куры. И поэтому он тут же схватил самую большую кость из миски Максимилиана. Тот тоже принялся за еду.

— Увидел бы нас кто-нибудь, — с удовольствием причмокивая, проворчал Максимилиан. — Собака ест из одной миски с лисом! Это звучит как в сказке. Как, ты сказал, тебя зовут?

— Людвиг Четырнадцатый Ларссон, — ответил Людвиг Четырнадцатый.

— Ларссон? — заинтересовался Максимилиан. — А ты не знаешь, случайно, хитрых Ларссонов из ближайшего леса ?

— Это — мы, — скромно ответил Людвиг Четырнадцатый. — Мой папа часто рассказывал нам о тебе, Максимилиан.

— Правда? — Максимилиан засиял от удовольствия. — Да, я имел честь не раз гоняться за ним. Не хвастаясь, я должен тебе сказать, что твой папа почти такой же хитрый, как я. Помню, гром гремит, кусты трещат, а мы бежим, бежим. Как я здорово укусил его тогда за заднюю лапу! В следующий раз еще веселее будет, так и передай.

Так они сгрызли все кости. Оба почувствовали усталость, и оба с удовольствием растянулись на полу собачьей конуры.

— Ну, а теперь тебе все-таки пора домой, — заявил Максимилиан и сладко зевнул. — С тобой очень приятно беседовать. Но не думаю, чтобы хозяину понравилось, что я дружу с лисами.

— А мне так далеко идти, — вздохнул Людвиг Четырнадцатый. — И я так устал, так устал. Не знаю даже, найду ли я дорогу домой.

— Это совсем недалеко, — возразил Максимилиан. — Я провожу тебя до изгороди. Мне ведь совсем не вредно прогуляться перед сном.

Пес и лисенок прокрались во двор, потом через клубничную поляну, потом через овсяное поле. У самой изгороди Максимилиан остановился.

— Теперь тебе уже совсем недалеко, — сказал он. — Беги вот по этой тропинке все прямо и прямо.

— Разве ты знаешь, где я живу? — удивился Людвиг Четырнадцатый.

Максимилиан вдруг ощетинился.

— Знаю ли я, где нора хитрых Ларссонов?! Вот что я скажу тебе: дружба дружбой, а служба службой. С этого момента мы больше не друзья. Еще раз повадишься в курятник, пеняй на себя.

Максимилиан зло залаял, давая Людвигу Четырнадцатому понять, что он все-таки собака.

Людвиг Четырнадцатый припустил по тропинке. Сперва он думал о Максимилиане, потом стал думать о папе Ларссоне. Так поздно он еще никогда не возвращался домой.

Когда он осторожно прокрался в нору, папа Ларссон сидел в гостиной в своем кресле, сделанном из детской коляски. Он вытащил часы из нагрудного кармана, посмотрел сначала на них, а потом на лисенка и сердито спросил:

— Где это ты пропадаешь? Давно пора спать.

— Меня похвалили за то, что я хитрый, — гордо ответил Людвиг Четырнадцатый.

— Приятно слышать, — сказал папа Ларссон. — Мне показалось, что только что неподалеку лаяла собака. Это правда?

— Да, папа, это был Максимилиан.

— Ах, вот как! Значит, это и вправду был мой злейший враг Максимилиан? — И добавил: — Я не раз имел честь гоняться за ним. Не хвастаясь, должен сказать тебе, что он почти такой же хитрый, как я. Помню, гром гремит, кусты трещат, а мы бежим, бежим. Здорово я тогда укусил его за заднюю лапу. В следующий раз еще веселее будет, пусть он так себе и зарубит на носу.

Людвиг Четырнадцатый улыбнулся. Кто говорит правду, Максимилиан или папа Ларссон?

Но вдруг до папы Ларссона дошло то, что сказал Людвиг Четырнадцатый. И он тут же вскочил с кресла.

— Что ты тут сочиняешь, мой мальчик? — закричал он. — Ты встретился с Максимилианом?

— Это потом, — сказал Людвиг Четырнадцатый. — Он гнался за мной, но не мог догнать, потому что сперва я хорошо поужинал в курятнике. А когда я устал бегать, то залез к нему в конуру, он очень обрадовался и угостил меня косточкой. Мы ели с ним из одной миски. А потом он проводил меня, чтоб я не заблудился. А когда мы расставались, он сказал, что дружба службой, но он мне лучший враг, — выпалил Людвиг Четырнадцатый на одном дыхании.

Папа Ларссон встревоженно подошел к сыну и погладил его по головке.

— Ты, наверное, слишком долго спал под елью, — сказал он. — Ладно, иди в детскую и продолжай спать.

Глава восьмая