Сказочный Ключ

О, малыш, есть старая рана, которая кричит в глубине человека. Бигарно долго прижигал свою рану, на множестве широт и долгот, на множестве пристаней, но всегда было так, как если бы дыра становилась все более глубокой, а огонь все более жгучим, как безнадежное ничто. И где было это "нечто иное"?... И это ничто было таким жгучим, что оно было единственной вещью, как сплетение Да и Нет, как жизнь и смерть бок о бок, обнявшись как супруги в одном и том же теле; и было то одно, то другое. Когда становилось совсем невмоготу, он шел еще дальше, менял окружение, и это "еще дальше" было другой дырой, которая сразу же ловила его, как ничто, которое все же было. Как быть старому первому бигарно, который хотел бы стать человеком, тогда, в конце веков? Как быть старому никакому человеку, который хотел бы стать "чем-то", там, в конце... чего? Возможно, в конце своего износа. Надо было "износить" немало шкур, жестоких людей и маленьких скотов, а также несчетное количество хорошеньких людей, которые были не так уж хороши. Так что Бигарно шел и шел, благо что это было единственным, что мог делать человек на двух ногах. Углублять свою дыру, чтобы придти... куда-то. И всякий раз, на той или иной пристани, спадала какая-то маска: это ранило немного больше, это жгло немного больше, это было так, как идти наперекор всему миру: дьяволам, богам, змеям и всему содому. Это была как большая Жажда, как старая нескончаемая пустыня, которая продолжалась просто из-за того, что была жажда. Он бросался на все: хорошее, плохое. И ничто не было ни хорошим, ни плохим. Или же то и другое было переплетено, как любовники, как еще одна жажда. Остановиться означало смерть - это моментально уподобиться ракообразным. Он не хотел "преуспеть": каким бы ни был "успех", он был бы успехом старых "корок", самоуверенных и торжествующих; и он не хотел потерпеть неудачу, потому что от этого стало бы только больше на одно известковое отложение старого головоногого на взморье - эта "голова" была старым Несчастьем. Тогда чего же он хотел, этот бедный странствующий Бигарно? Того-чего-еще-нет. Очень трудно стать тем, чего нет. Это ночь, и ночь без глаз, смотрящих в будущем. "Но если я это ищу, значит оно существует!", - говорил он себе - "это уже существует, иначе я бы не искал", как первая клетка уже содержала своего старого "изношенного" голово-человека. Надо еще "износить" старого доброго малого. Где этот Путь, которого еще нет? Нет пути! его надо найти в собственной шкуре. И однажды он остановился на пристани отчаяния. Он закрыл газа, как единственный человек на краю света. Тогда старая Нежность взглянула ему в глаза.

Песнь на Краю Света

Я любил Я любил столько проходящих вещей

Я любил большой ветер и прибой и свободную птицу на своей скале Я любил этот нежный облик и эту мать как открытое море я любил я любил столько проходящих вещей

Но этот ветер поведал мне другое и этот облик улыбнулся кстати и эта птица пролетела через мое сердце недавно с недавних пор

Я любил Я любил столько невзгод и прогуливал печаль как годы

Я любил, в конце концов то, что билось в моем сердце повсюду то, что пело в моих печалях повсюду и что улыбалось во всем Я любил тебя - мое путешествие и мой большой простор и мой океан на краю печалей и путей

О, Ты, моя птица такая старая так поющая всегда я не знал я не знал что я всегда тебя любил извечно

Ты - мое небо и мой ад и моя радость и моя печаль и то, что поет всегда-всегда И также с криком из-за того что не любил тебя всегда не знал того что узнал я недавно со скалами и прибоем и это не важно что что проходит что проходит что есть всегда

9

Загадка