Сказочный корабль

— Абдулла — его настоящее имя Джордж Роберт Ли — родился в 1925 году, а Хаскинг родился в 1938. Черные были тогда грязными ниггерами для большинства белых — правда, не для всех. Черные считали, что только с помощью насилия можно добиться гражданских прав — это стало основой их мировоззрения в те годы. Вы умерли в 1910, не правда ли? Но, по-видимому, вы встречали много людей, которые могли рассказать вам, что случилось потом?

Сем кивнул.

— В это трудно поверить. Насилие и бунты ничего не дали. Чтобы решить эту проблему должны были произойти изменения в обществе. Мне до сих пор трудно представить жизнь в конце двадцатого века — ее раскрепощенность и свободу.

Файбрас рассмеялся и сказал:

— Сейчас вы живете в обществе, которое, с точки зрения девятнадцатого века, является еще более раскрепощенным и свободным. Тем не менее вы адаптировались.

— Полагаю, что да, — ответил Сэм. — Но две недели полной наготы в первые дни после Воскрешения доказали, что люди никогда уже не станут прежними. В том, что касается наготы, во всяком случае. Кроме этого, сам неоспоримый факт Воскрешения опрокинул множество застывших концепций и устаревших взглядов. Хотя среди нас все еще хватает твердолобых упрямцев — вроде ваших мусульман — ваххабитов.

— Скажите мне, мистер Клеменс, — произнес Файбрас. — Вы были либералом, человеком, во многом опередившим свое время. Вы протестовали против рабства и были сторонником всеобщего равенства. И когда вы создавали Великую Хартию Пароландо, вы провозгласили политическое равенство для всех наций, рас и обоих полов. Я заметил, что недалеко от вашего дома живет пара — черный мужчина и белая женщина. Скажите честно, вас не возмущает это зрелище?

Сэм выпустил клуб густого дыма и задумчиво погладил подбородок.

— Если быть честным — да, возмущало. Это непривычно для меня. По правде говоря, это почти убивало меня! Мои мысли, логика — и мои чувства — это две совершенно различные вещи! Но я не хватался за ружье, я ничего не говорил, я старался быть вежливым с этой парой и жаждал полюбить их всем сердцем. И теперь, спустя год, это мне почти удалось.

— Различия между вами — представителем белых либералов — и молодежью времен Хаскинга и моих нас не беспокоит. Они существуют, эти различия, но мы готовы с ними примириться.

— Похоже, однако, что вы с Хаскингом не слишком-то верите в мои благие намерения.

— Держите курс, старина, — сказал Файбрас, переходя на свой невообразимый английский. — Два градуса в сторону лучше, чем разворот на девяносто. Засеките это.

Он вышел. Сэм остался один. Долгое время он сидел в раздумье, затем поднялся и вышел наружу. Первым человеком, которого он встретил, был Герман Геринг. Его голова еще была забинтована, но бледность уже исчезла с лица, и глаза блестели ярче.

Сэм спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Еще неважно. Но я уже могу ходить, не спотыкаясь на каждом шагу.

— Мне не нравится смотреть на человеческие страдания, — сказал Сэм. — И я полагаю, что вы можете избежать еще больших страданий, если не смерти, если покинете Пароландо.

— Вы изгоняете меня?

— Только не по собственной инициативе. Но здесь достаточно раздраженных на вас людей, которые готовы при случае запустить камнем в вашу голову или утопить в Реке. Вы всем надоели со своими проповедями. Это государство основано для решения одной главной задачи — строительства Корабля. Правда, тут имеются законы, гарантирующие безопасность граждан. Но тут есть также люди, готовые иногда нарушить закон — и, по правде говоря, я не могу винить их за это. Я полагаю, что вы выполните свой христианский долг и избавите их от искушения. Таким образом, вы перестанете побуждать добродетельных мужчин и женщин к насилию.

— Я не христианин, — сказал Геринг.

— Я восхищаюсь человеком, который сам признал это. Думаю, что ни разу в жизни я не встречал проповедника, который говорит откровенно подобные вещи.

— Мистер Клеменс, — сказал Геринг, — я читал ваши книги, когда я был молодым человеком — сначала на родине, в Германии, потом — в Англии. Но шутки и ирония неуместны в тех обстоятельствах и в том месте, где мы все сейчас пребываем. Я не христианин, хотя, согласен, я разделяю лучшие идеи христианства.⁰ Я — миссионер Церкви Второго Шанса. Все земные религии дискредитированы, даже если кто-то не желает признавать очевидных фактов. Наша Церковь является первой религией, возникшей в новом мире, единственной, которая имеет надежду выжить. Это...

— Избавьте меня от лекции, — прервал его Сэм. — Я наслушался их достаточно от вас и ваших помощников. Я хочу только сказать, что, движимый дружелюбием и желанием спасти вас от суровой участи, я советую вам покинуть мою команду. Как можно быстрее. Иначе вы будете убиты.

— Тогда я восстану завтра на рассвете где-нибудь в другом месте и буду проповедовать Правду там, где я окажусь. Человек, который убивает одного из нас, только помогает разнести Правду дальше — как ветер разносит семена одуванчика. Гибель и смерть распространяют нас вверх и вниз по Реке быстрее, чем любое путешествие — пешком или по воде.