Сказы и поверия города Й

— Я не хочу это видеть, я не хочу это видеть — читал себе слепой вслух мантру мыслей, пока отбирал из-под чуткого контроля крюка сантиметр цепи за сантиметром. Третий, четвертый, пятый, шестой и ещё, и ещё, и ещё, только силы не вечны. И теперь он здесь, окружен разломами и бронзой, только цепь длиннее, а стена дальше. Это успех. Определенно, это достижение, то что нужно, когда не имеешь право на бессрочное блаженство, только вглядевшись в одно из тех лиц, чем является слепой, его встретила безликая гримаса в улыбке-оскале, слепившей из своих зубов зеркало, направленное на конструкцию. Направленное на стену, закрывающей свет для глаза и тогда стало ясно, что тот проделанный путь всего лишь натянутая цепь, а треск вылезавших звеньев — лишь стук груза о кости пустого черепа.

Голос бронзовых голов сменился раскалённым паром, со свистов вырвавшимся из уст многих, но не всех, и сложился в картину, на которой можно разглядеть активную работу бронзовых молотов по камню, единственной имевшейся поверхности. С какой резвостью эти полые сосуды осуществляли удары, с такой же легкостью стене было плыть на волнах трещин в океане спрессованной пыли.

Глядя на это пиршество труда и самоотверженности, голова сама повернулась в сторону света, в сторону бирюзового неба, дергающегося в такт ударов, потихоньку пожирающего весь контур бронзы, пыли, оставив от стены лишь корпускулу. И небо придавило к земле не только все помыслы, но и вместе с ними и тело слепого.

Неприятность

Полночь. Квартира № 48. Честный человек с фамилией Пуцихаув ещё работает, хотя уже все в его квартире спят. Он в течение достаточно продолжительного срока берёт работу на дом. Обсуждаемый соседями, не с лучшей стороны, работает в фирме, занимающейся сборкой бытовой техники, чтобы получить столь желанный дополнительный заработок, он взялся за ремонт некоторых электроприборов его соседей. Пуцихаув знает свои силы, и иногда умело их рассчитывает и сегодня он решил — нет смысла продолжать, лучше отдохну. Так он и поступил, жаль, даром предвиденья он не обладает, ведь тогда бы он изменил свое отношение к домашней кухонной утвари, ведь сегодня она станет причиной его стресса.

Беда, как известно, настигает оттуда, где не всегда её можно предвидеть. А именно увесистый удар по щеке, издавший смачный хлопок посреди ночи.

— Необычный сон — рассудил Пуцихаув и предпринял попытку уснуть, только щека разболелась не на шутку. Встать было тяжело, но дойти до зеркала в туалете удалось. На месте удара сверкал синющий распухший синяк. На почве увиденного возник вопрос: как?

Рассуждения на эту тему прервались, когда Пуцихаув, выходя из туалета, споткнулся об непонятную растяжку и разбил нос. Виновник этих бед тихонько загромыхал за угол, на кухню.

— Пакость! Да что ж это творится? — вопрошал Пуцихаув всё, что могло дать ему чёткий ответ. Пришлось выкручиваться самому. Понять происходящее можно было, лишь наблюдая объект сегодняшних бед. Мешал только страх темноты, тот первобытный страх, что оградой стоит перед неизведанным и, скорее всего, несущим угрозу. В эпоху, в которую родился Пуцихаув, пелена тьмы скрывала лишь безобидные образы, не прячущие за собой абсолютно ничего опасного. Пуцихауву было досадно, что он не обладает такой уверенностью в эту ночь. Он законопослушный гражданин, зла напрямую как такого не совершал по отношению к окружающим, в целом достойный человек. Пересилив себя, курс был взят направился на кухню. Включённый свет не сразу дал ответ на интересующий владельца квартиры вопрос. Тот же стол с неубранной тарелкой с остатками супа, чашка, семь ложек. Холодильник, плита, засорившаяся раковина, кофеварка и микроволновка посреди обеденного стола.

— Такс, — задумался Пуцихаув, — Микроволновка ведь должна стоять у кофеварки.

Попытку вернуть себя на прежнее место прибор расценил неадекватно. Только Пуцихаув потянул к нему свои руки, как мелкая подлая печка прыгнула на голову и своим пластмассовым углом рассекла ему лоб. Капли тёплой крови упали на пол и разлились в кляксы. Оживший прибор, уподобившись вандалам, со всей дури стукнул по выключателю своей вилкой на проводе, да так, что пластик на кнопке треснул, чтоб только полное разрушение могло бы его выключить. Сделав своё гнусное дело, микроволновка утопала из кухни. Выбор был небогат: либо туалет, либо спальня Пуцихаува. А куда именно — это уже проблема того, кому принадлежат эти комнаты.

Пришлось в одних трусах полез на балкон, ощущая бодрящую зимнюю свежесть. Там хранились вещи, которые в ближайшем будущем, с уверенностью можно заявить, не были бы использованы по своему прямому назначению. Кроме одного. Это старое двуствольное ружьё. Пуцихаув точно не уверен, откуда оно у него появилось, поэтому при любом удобном случае рассказывал о том, как оружие досталось ему по наследству от тёти, жившей в Румынии, в которую он всегда хотел слетать, только деньги на заветный билет никак не накапливались. Одна радость: заряжать не придется, патроны на месте.