Сказззки

– А ещё у тебя есть сарафан и гребень, – припомнил Любим.

– И что? От гребня облачка появляются, а от сарафана парни глаз оторвать не могут! – фыркнула сестра.

– Ну, может, они на тебя в сарафане посмотрят и пойдут за тобой? А облака помогут Обману глаза застить? – предложил Любим.– Сестра, если мы не попытаемся, вовек себя не простим, так ведь? – это он уже к Ветру обратился, что их внимательно слушал.

– Вы, ребятки, только из-под земли их выведите, я мигом подхвачу, никакой Обман не догонит! – подтвердил он.

Что ж, сели брат с сестрой на плечи Ветру и отправились на запад, в бездны преисподних. На сей раз исполин не спешил, вспоминал путь, потому что был он там, по его словам, только раз, зато помнил, что у входа в бездны собираются все злые боги, все недобрые и враждебные человеку силы. Но всё когда-нибудь заканчивается, поиски тоже завершились, и оказались ребята у огромной чёрной дыры, полыхающей жарким пламенем, – это и был вход в преисподнии.

Любим подхватил на руки куколку и взял разрыв-траву, а Лада накинула сарафан и воткнула в косу дарёный гребень. Помолились ребята, испросили помощи у высших сил и пошли в самое Пекло.

Чёрная дорога вела вглубь и вниз, с каждым шагом становилось всё жарче и жарче от адского пламени, всё страшнее и страшнее было брату с сестрой, но они шли и шли, не сдавались. Вот впереди замаячили людские тени – то, что осталось от некогда живых и бодрых людей, – лишь смутное воспоминание о том, какими они были прежде. Любим и Лада стали пристально вглядываться в лица теней, пытаясь найти своего отца или хоть кого знакомого из их деревни, но всё было тщетно: сумеречные тени были на одно лицо, глаза их были полузакрыты, они словно находились в полудрёме, уйдя в себя и перебирая в памяти грехи, которые будут выжигаться и прокаливаться безжалостным адским огнём, чтобы потом, очищенная от мерзости, душа вернулась на землю для нового рождения.

– Так мы их не найдём, – прошептал Любим. – Надо позвать.

Но в кромешном мраке, прерываемом лишь отблесками кровавого пламени, страшно было возвысить голос, поэтому они, теряя надежду, продолжали молча идти, вглядываясь в лица бледных силуэтов.

Но вдруг впереди послышался какой-то шум.

– Я не буду перевозить эти души! – сердито воскликнул низкий голос.

– Ещё как будешь! – сварливо возразил ему голосок потоньше. – Это сам Чернобог приказал, хозяин всего подземного мира!

– Мне он не хозяин! – не сдавался первый голос. – Я подчиняюсь моему господину – царю Пекла, единовластному Нияну и жене его Нии! А Чернобог мне не указ!

Ребята осторожно подобрались поближе и увидели перевозчика, двуликого Обмана, который выглядел именно так, как рассказывал старый Ветер, а рядом с ним страшного маленького божка, который знай лупил палкой души грешников, загоняя их в лодку Обмана.

– Маровит, эти души безгрешны! – твёрдо заявил перевозчик. – Мне их даже жалить не за что!

– Маровит – это служитель богини смерти Мары, – прошептал Любим. – Я знаю, дед Белун рассказывал. Он грешные души в Пекло загоняет.

– Что-то Обман не хочет эти души перевозить, говорит, они без греха, может, это и есть наш отец? – так же шёпотом сказала Лада. – Надо ещё ближе подкрасться.

Опустив глаза, чтобы быть похожими на остальные души, ребята стали проталкиваться к кучке сумеречных фигур, которых двуликий перевозчик оттеснил веслом в сторону и ни в какую не соглашался пропустить в свою лодку. Погрузив другие, грешные, души, Обман оттолкнулся от берега и повёз несчастных на другую сторону огненной реки, где и находилось страшное Пекло. Временами он поворачивал свой звериный лик и жалил грешников, исторгая из их уст стенания и жалобы.

– Не надо было грабить и убивать! – строго приговаривал он. – Жить надо по закону, по совести! – и вновь выпускал ядовитое жало.

С отвергнутыми Обманом душами остался злой Маровит, оказавшийся меж двух огней,– ему и приказ своего властителя надо было исполнить, и под гнев Нияна он попадать не хотел.

– Навязались вы на мою голову! – рявкнул он на них и замахнулся палкой.

Ребята присмотрелись: эти силуэты были немного другие, в них словно остались краски жизни, они посматривали по сторонам, а не задумчиво раскачивались из стороны в сторону.

– Точно, Лада, это наши! – возбуждённо зашептал Любим. – Они другие, они смотрят! Надо Маровита отвлечь!

Куколка зашвырялась у него в руках.

– Погоди, – шепнула ей Лада.

– Куколка отвлекает, я облака напускаю, а ты иди батюшку ищи, хорошо??

– Ладно, – Любим выпустил куклу, она заковыляла к злобному божку, а Лада начала расчёсывать кудри русые, и облака плотной стеной окружили её. Любим тем временем пошёл искать отца.

Кукла подобралась к Маровиту, оскалила зубы и выхватила у него из ноги изрядный кусок мяса. Это вам не комариный укус! Божок заорал, за ногу схватился, на месте заплясал, ему вообще не до грешников стало! Кукла, зловеще улыбаясь, сожрала, что оторвала, подпрыгнула и вцепилась мёртвой хваткой в зад. Маровит обо всём, кроме боли, забыл.

Тем временем Любим затолкался в группу душ и под вопли служителя Мары громко спросил: