Скелет в шкафу художника

А на следующее утро мы выехали в Дольский район. Тимур снимал комнату в поселке Солнечном, в живописном месте, на границе между степью и горами. Мы мчались на резвых «Жигулях» знакомого Тамилы, молчаливого парня, тайно влюбленного в мою подругу и готового для нее на все. Тамила бессовестно пользовалась его преданностью, заставляя возить себя по делам. По обе стороны от трассы раскинулась выжженная за лето степь, а впереди уже виднелись в дымке белые вершины. Но все-таки сюда лучше приезжать весной, когда степь, столь любезная сердцу Тимура, цветет разнотравьем, а воздух дрожит от желания быть пронзенным лучами жаркого летнего солнца.

Меня бодрили и возбуждали открывавшиеся просторы, скорость, предвкушение встречи с любимым. Мне было весело, и раздумья, терзавшие мой далеко не глубокий ум, оставили наконец усталое сознание.

В Солнечном мы долго плутали по узким улицам, среди маленьких домиков местных жителей, между вокзалом, базаром и единственным в поселке административным зданием. Тамила жаловалась на плохую зрительную память и наследственное отсутствие способностей к ориентации на местности. Наконец, нужный адрес был обнаружен. «Жигули» остановились у высокого забора, сложенного из больших, почти не отесанных камней. Мне показалось, что они держатся на честном слове. За калиткой начиналась асфальтированная узкая дорожка, ведущая к утопающему в плодовых деревьях аккуратненькому домику. Мы поцарапались в калитку, и на крыльцо вышла женщина в цветастом халате и зеленой косынке на голове.

— А, Тамила! — воскликнула она, завидев нас. — Заходите, заходите! А Тимур уже ушел рисовать!

Наш водитель сказал, что заедет за нами в четыре часа и уехал. Мы вошли в калитку, прошли в дом. Я испытывала легкое разочарование от того, что не увидела мужа сразу по приезду.

— Плохо без телефона! — сокрушалась хозяйка, Раиса Петровна. — Вот был бы телефон, вы бы позвонили, и Тимур бы вас подождал.

— Ну, мы подождем, — миролюбиво ответила Тамила.

— А подождите! — согласилась Раиса Петровна. — Только он раньше восьми вечера не приходит! Почти до сумерек работает, а возвращается уже затемно.

— Но водитель приедет в четыре! — я горестно представила себе, что могу не встретиться с Тимуром. — Тамила, что делать?

— Ничего страшного, — ободряюще ответила подруга. — Мы оставим ему письмо и сообщим, когда приедем в следующий раз.

Слезы навернулись мне на глаза. Как же так? Как же так? Я снова не увижу мужа? Тамила приобняла меня за плечи. Следом за хозяйкой мы прошли в комнату Тимура. Она была метров восемь всего, не больше. Металлическая кровать, простое полосатое одеяло, как в пионерских лагерях и санаториях эпохи застоя, вещи Тимура, краски, кисти. Бритва Тимура, лосьон после бритья… Нет только его самого. Теперь я уже не скрывала слез.

— Ну, что ты?! — утешала меня Тамила. — Ничего, через пару дней встретитесь!

— Пойдем, поищем его! — предложила я. — Куда он обычно ходит?

Раиса Петровна засуетилась:

— Да куда ходит?! То туда, то сюда! Я не знаю. Только спрашиваю, во сколько придет, чтобы ужин готовить, а так…

Она еще тарахтела, а я уже стала приходить в себя. Смутные подозрения замутились где-то в подсознании. Мне не нравилось мельтешение хозяйки, ее быстрая, сбивчивая речь. Я посмотрела на Тамилу, она тоже наблюдала за Раисой Петровной. Мне почудилось — или не почудилось? — скрытое напряжение в ее взгляде.

И, кстати, где кофейное ведерко кочевника? Никогда и никуда он не ездил без кипятильника, кружки серьезной вместимости и банки растворимой дряни. Конечно, хозяйка могла вымыть кружку Тимура или он мог просто забросить свою привычку. Но…

Хорошо! Давайте посмотрим, что нам хотят предложить? Дальше события развивались банальным образом: мы с Тамилой погуляли, потом пообедали красным наваристым борщом и свиными отбивными, жирными и жесткими.

— Тимур хорошо ест? — спросила я невинно, дождавшись, когда Тамила выйдет из кухни. — Наверное, после свежего воздуха ест за троих?

— Да, за троих! — откликнулась Раиса Петровна.

— И поздно вечером ест? — снова задала я коварный вопрос. Я точно знала, что Тимур никогда не ел на ночь. У него был гастрит, заработанный еще в студенческую пору: стоило ему плотно поесть вечером, и он не спал всю ночь, мучаясь изжогой и тяжестью в желудке.

— Ест, а как же, — простодушно сказала хозяйка, подавая компот и нарезанный арбуз.

После обеда мы с Тамилой снова погуляли, ведя отвлеченную беседу о птичках. Вдруг моя собеседница вспомнила, что я не видела «Срез дерева» живьем. То есть не на экране компьютера, не на сайте Тимура. Мы вернулись в дом, в комнатенку Тимура, порылись за кроватью и выудили полотно. Я смотрела на картину, замечая краем глаза, что Тамила смотрит на меня.

— Что скажешь? — Она не выдержала затянувшейся паузы. Я еще немного помолчала, определяясь со своими чувствами, а потом выразила полный восторг:

— Класс! Просто шедевр! Тимур превзошел себя.

— Да? — В голосе Тамилы я уловила чуть больше беспокойства, чем можно было бы предположить.

— Ну, конечно! А сколько времени? Не пора ли написать Тимуру записку?