Скелет в шкафу

Подобно своему отцу, она как бы и не заметила присутствия сиделки. Поцеловав мать в щеку, Араминта присела на один из стульев у туалетного столика. Юбки ее взбились огромным холмом темно-серого муслина. Одни лишь эти мрачные тона напоминали о том, что Араминта — в трауре. Волосы ее, как всегда, пылали, слегка асимметричное лицо поражало своей утонченностью.

— Спасибо, по-прежнему, — равнодушно ответила леди Беатрис.

Она слегка повернулась и взглянула на Араминту, поджав губы. Эстер не знала, стоит ли ей теперь удалиться. Потом ей пришло в голову, что вряд ли она своим присутствием может помешать этим двум женщинам, явно не знающим, что сказать друг другу. Кроме того, она считалась прислугой, то есть ее здесь как бы и не было вовсе.

— Ну, полагаю, этого и следовало ожидать. — Араминта улыбнулась, но глаза ее при этом не потеплели. — Боюсь, что полиция не слишком преуспела в своих поисках. Я поговорила с сержантом… Кажется, Ивэн его фамилия… То ли он и сам ничего не знает, то ли ему запрещено откровенничать относительно следствия. — Она рассеянно взглянула на подлокотник. — Ты будешь с ними говорить, если они придут еще раз?

Леди Беатрис посмотрела на люстру, висевшую в центре комнаты. Люстру еще не зажигали — дело только шло к вечеру, и последние лучи заходящего солнца вспыхнули в хрустальных подвесках.

— Вряд ли я смогу отказаться. Это будет выглядеть так, словно я не желаю помочь им.

— Именно так они и подумают, — подтвердила Араминта, внимательно глядя на мать. — И их нельзя за это винить. — Она на секунду умолкла, затем продолжила, выговаривая каждое слово с предельной ясностью: — В конце концов, мы уже знаем, что виновный находится в доме и что это, по всей видимости, кто-то из слуг… Скорее всего, Персиваль…

— Персиваль? — Леди Беатрис выпрямилась и посмотрела на дочь. — Почему?

Араминта, не выдержав, отвела глаза.

— Мама, сейчас не время делать вид, что ты ничего не понимаешь. Слишком поздно.

— Что ты имеешь в виду? — с несчастным видом леди Беатрис подтянула колени повыше к груди.

— Ты сама все прекрасно понимаешь. — Араминта уже выказывала нетерпение. — Персиваль дерзок и самоуверен, у него инстинкты, свойственные всем мужчинам, и он вечно питает какие-то несбыточные надежды относительно собственной персоны. Возможно, ты предпочитала не замечать этого, но Октавия всячески в нем эти надежды подогревала… Даже больше того…

Леди Беатрис содрогнулась от отвращения:

— Послушай, Минта!

— Я знаю, что это омерзительно, — смягчившись, произнесла Араминта. — Но кто-то проживающий в этом доме убил Октавию, мама, и нам не стоит притворяться друг перед другом. Нам только станет еще хуже, когда полиция выяснит, кто это был.

Леди Беатрис поежилась и чуть подалась вперед, обхватив колени и гладя прямо перед собой.

— Мама, — очень осторожно начала Араминта. — Мама, тебе что-нибудь известно?

Леди Беатрис не ответила, но сжалась еще сильней. Поза ее говорила о глубокой внутренней боли, признаки которой Эстер замечала и раньше. Араминта наклонилась ближе.

— Мама… Ты пытаешься уберечь меня… из-за Майлза?

Леди Беатрис медленно подняла глаза и повернула голову к дочери. Волосы у них были поразительно похожи.

Араминта побледнела, черты ее заострились, в глазах появился лихорадочный блеск.

— Мама, я знаю, что он находил Тави привлекательной и даже осмелился… — Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. — Осмелился прийти в ее комнату. Будучи моей сестрой, она указала ему на дверь. Но я не знаю: может быть, он повторил попытку и снова получил категорический отказ. А он не из тех людей, кто мирится с поражением.

Неотрывно глядя на дочь, леди Беатрис протянула к ней руку, как бы желая хоть немного унять ее душевную боль. Но Араминта не сделала движения навстречу, и рука бессильно опустилась. Беатрис по-прежнему молчала. Возможно, у нее просто не было слов, способных выразить то, что она знала и чего боялась.

— Поэтому ты прячешься, мама? — безжалостно продолжала Араминта. — Боишься, что тебя начнут расспрашивать о случившемся?

Перед тем как заговорить, леди Беатрис откинулась на спину и разгладила одеяло. Араминта даже не сделала попытки помочь ей.

— Расспрашивать меня бесполезно. Я не могу сказать ничего определенного. — Она глядела в потолок. — Ну же, Минта, ты ведь и сама это знаешь.

Наконец Араминта придвинулась к кровати и накрыла ладонью ее руку.

— Мама, если это был Майлз, мы не можем скрывать правду. Дай Бог, чтобы это был кто-то другой и чтобы полиция нашла его… как можно скорее.

Она смолкла; страх боролся с надеждой.

Леди Беатрис хотела сказать дочери что-нибудь ободряющее, но, взглянув ей в лицо, передумала.

Араминта встала, склонилась над матерью и поцеловала ее, слегка коснувшись губами лба, после чего покинула комнату.

Несколько минут леди Беатрис лежала неподвижно.

— Вы можете унести поднос, Эстер, — внезапно сказала она. — Мне что-то уже не хочется никакого чая.