Скелеты из шкафа русской истории

Эта новая советская бюрократия, более сильная, чем бюрократия царская, есть новый привилегированный класс, который может легко эксплуатировать народные массы. Это и происходит».

Довольно точно определил Бердяев функцию, которую потом назовут номенклатурой. Собственно, вот она та бюрократия, та власть чиновника, которая усилилась Петром, которая нарастала и тысячекратно увеличилась после 1917 года и плоды которой, — невозможность перебороть ее обычными мирными средствами, нереволюционными, — мы и пожинаем сегодня.

Откровенно говоря, на страницах этой историко-публицистической книги мне бы не хотелось углубляться в тему советской бюрократии. Вероятно, это тема отдельного исследования мифологии советского периода. Позволю себе лишь напомнить читателю абсолютно гениальную сказку Джорджа Оруэлла, написанную, по-моему, в военные годы, которая называется «Скотный двор» (или «Ферма животных» — Animal Farm).

Аллегория Оруэлла повествует, как на некоем хуторе животные устроили революцию против господства эксплуатировавших их людей. И сами стали хозяйничать. Однако республика освободившихся домашних животных очень быстро оказалась под властью самых хитрых и жирных свиней. И их свирепых охранников — сторожевых псов.

Уделом же всех остальных зверей стал беспросветный труд, выполнение составляемых свиньями планов пятилеток. Все это обильно сдабривалось свинской демагогией, рассказами о том, что раньше, мол, животные работали на людей, а теперь — на себя.

Так реальными владельцами хутора стали управляющие — свиньи. Любопытно, что люди из соседних селений свиньям завидовали: те смогли создать такой режим, при котором все другие животные работали гораздо больше, а еды получали меньше, чем на хуторах, по-прежнему управляемых людьми. Сказка Оруэлла входила в список злостной антисоветской литературы и была строжайше запрещена во всех социалистических странах.

Свиньи — новая бюрократия. Новый класс, прорвавшийся к господству после 17-го года, класс партийных управляющих. Если критически рассуждать о засилье чиновничества и бюрократии, Башмачкиных, столоначальников и ревизоров царской России, то мы должны признать — они были, скажем так, профессиональными посредниками, натягивавшими на себя некие управленческие функции. После революции, «освободившей» трудящихся, бюрократия стала единственным правящим классом в стране Советов.

Кучка людей, присвоивших право распоряжаться страной. Кучка, которая порой сужается до считанных единиц — тех, кто «принимает судьбоносные решения». Скажем, ввод советских войск в Афганистан в 1979 году (т. е. по сути присоединение Афганистана к «большому СССР») с последующей войной с моджахедами — «приговорили», как считается, три человека.

Сравним: присоединение Украины, а затем и войну с Польшей при САМОДЕРЖЦЕ Алексее Михайловиче все-таки «приговаривал» Земский Собор.

Если отвлечься от личных пристрастий и взять в руки томик Аристотеля, то, видимо, советский строй правильнее всего назвать смесью олигархии и бюрократии. С добавлением нескольких щепоток русского национальной специи — «советской демократии». Исключительно для вкуса.

Однако это дополнялось огромными социальными гарантиями и правами человека на местах и в профессиональной сфере.

Социальная защищенность

Всегда считалось: одна из самых больших потерь каждого эмигранта, сбежавшего из СССР, — потеря чувства социальной защищенности.

В Советском Союзе ходила шутка, что «профсоюзы защищают трудящихся даже тогда, когда они не трудятся». Так и было.

Человек приходил на работу, и уволить его не было почти никакой возможности, что бы он ни выделывал. Можно было являться на работу пьяным и ругать начальника матом, можно было в служебное время раскладывать пасьянсы, травить анекдоты и валять дурака множеством других способов.

Не всем эта сторона социальной защищенности была так уж нужна, но она ведь была.

Не говорю уже о неукоснительной оплате больничных листов, декретных отпусков, пособий по болезни и пенсий по старости, стипендий. Житель СССР мог трудиться не особо напрягаясь — свой минимум имели все, кроме разве что бродяг и многодетных мамаш из самых низов общества.

Где бы ни работал подданный СССР, везде была очередь на получение жилья или на право вступить в жилищный кооператив. На богатых предприятиях предлагали подписать договор на несколько лет и призывно позванивали ключами от квартиры. На бедных — человек работал на квартиру и 10, и 15 лет. Но 15 лет — это срок получения бесплатной государственной квартиры. Получил — и кто же тебя из нее выгонит?! Житель Запада тоже мог заработать на жилье. Но он или платил от 25 до 33 % своего бюджета за снятое жилище, или тратил примерно такую же сумму на выплату процентов по ипотечному кредиту. И платил не 10 и не 15, а как правило, 20 или 25 лет.