Скелеты в оружейных шкафах. Книга третья.

Перед въездом в село Шульга снизил скорость до разрешенной, но лишь только в поле зрения появился белый прямоугольник, наискось перечеркнутый красной линией, снова надавил на акселератор.

Сорвавший его с места звонок сделал человек, которого он за два года работы в группе видел всего раз пять, в кабинете куратора. За все это время они не перекинулись и парой фраз, здоровались и прощались кивками, а как его зовут, Шульга понятия не имел, пока тот не вышел на связь со знакомого телефона представившись как Валентин Николаевич.

Голос у Валентина Николаевича был высокий и чуть надтреснутый, ну а то, что он сообщил, требовало немедленного реагирования.

Гнал машину Шульга не потому, что боялся опоздать - куда!? Просто сосредоточившись на управлении можно было хоть чем-то заполнить наползающие на душу тревогу и пустоту..

Въехал в Киев, добрался в нужный район. Припарковаться у здания в разгар рабочего дня малореально. Шульга не стал тратить время, нарезая круги по улочкам. Раскрутившись по клеверу Печерского моста, высмотрел свободное место на бульваре у "Якитории", дальше пошел пешком. Подумав, набрал Варяга и ввел его в курс дела, мало ли что. Капитан выматерилсяв трубу.

К зданию военной прокуратуры на улице Болбочана Шульга добрался к началу третьего. Улица была совершенно безлюдна - здесь нет ни магазинов, ни жилых домов, а те кто работает в этих зданиях, не пользуются общественным транспортом. Шульга поднялся на невысокий порожек, потянул на себя пластиковую дверь с серьезными темно-синими табличками по бокам.

В пути его не покидало глупое чувство, что утренний звонок - не более чем злой розыгрыш, и только здесь, в небольшом вестибюле, накрыло осознание реальности происходящего.

В углу на столе был укреплен небольшой самодельный плакат с фотографией в черной рамке. Надпись под плакатом непафосно информировала, что "Общество ветеранов правоохранительных служб с глубоким прискорбием сообщает о кончине члена наблюдательного совета генерал-лейтенанта в отставке профессора Ореста Петровича Мамонтова". Внизу помельче "Похороны состоятся послезавтра, пятого октября на Байковом кладбище. Телефон для контактов...". Шульга про себя отметил, что плакат в государственном учреждении, военной прокуратуре, написан по-русски, но сейчас это было неважно.

На фото Орест был лет на двадцать моложе, в привычном черном пиджаке и своем несерьезном галстуке. Фотография делалась для какого-то официоза - грудь украшал внушительный иконостас...

Шульга достал телефон, набрал и отправил сообщение для Назгула. Только затем приложил пропуск к сканеру и под внимательным взглядом сличающего фото охранника начал подниматься по лестнице.

Глава 5

Телефон дважды коротко завибрировал, информируя о полученном сообщении. Назгул достал аппарат - от Шульги. "Умер Мамонтов. Подробностей пока нет. Возвращайся".

Не сказать чтобы Назгула сильно потрясла эта весть. Куратора группы от правительства он видел два раза в жизни, и оба раза тот выглядел больным стариком. Но в том, что теперь нужно сворачивать все дела и лететь в Киев, Шульга был абсолютно прав - любая смена руководства в складывающейся системе, и без того не особо устойчивой, несла в себе целый набор разнообразных рисков.

Место, где сейчас находился Назгул, было вполне подходящим для получения такой информации, а с точки зрения маорийских суеверий так даже слишком. Средневековое тамплиерское кладбище в окрестностях шотландского Эдинбурга под боком у старой церкви, от которой сохранились лишь стены, местом было тихим, малоизвестным, а по глубокой осени и безлюдным, в холодную пору сюда не добирались и без того немногочисленные туристы. Именно здесь ему традиционно назначал встречи один из старых друзей и сослуживцев отчима.

Отчим, Джон Карр, был выпускником Итона, на спортивных площадках которого, если верить герцогу Веллингтону, была выиграна битва при Ватерлоо. Со своим однокашником и коллегой по Ми-6 он познакомил пасынка еще лет двадцать назад, во время одной из семейных поездок в Лондон.

Сэр Генри был первым, кто позвонил Питеру-Джону после того как тот узнал, что отчим и мать погибли на яхте во время шторма у Большого Барьерного Рифа.

Жил старик где-то неподалеку от этого кладбища, но домой Назгула не приглашал, предпочитая разговаривать о делах, прогуливаясь между каменными надгробиями, а потом обедать в деревенской таверне. Приезжал всегда на такси, которое его ожидало.

Сэр Генри появился минута в минуту. Долговязый старик в пуловере и аккуратно выглаженных классических брюках ничем не отличался внешне от здешних землевладельцев - фермеров и коннозаводчиков, так что глядя на него, трудно было поверить, что всю сознательную жизнь он отдал работе в одной из самых эффективных разведывательных служб на планете.

Лет десять назад старый разведчик ушел в отставку и по старой дружбе время от времени консультировал Назгула по "разным вопросам", иногда бесплатно, но чаще за гонорар, в зависимости от ценности информации. При этом непременно выписывал счет...