Скелеты в оружейных шкафах. Книга третья.

- Именно так. Все серьезные исследования говорят, что в обществе без крепких моральных ценностей единственной реальной угрозой для преступников служит смертная казнь. И это подтвердилось на практике. С началом работы группы многие из тех, кто считал себя выше закона, стали бояться внесудебной расправы. Убийство конечно, не панацея от всех социальных болезней, но довольно действенная прививка. Если мы отдаляем развал страны - это уже хорошо. Я не националист, я государственник. Мне глубоко наплевать на стихи Шевченко и подвиги Бандеры. Они мне интересны ровно настолько, насколько позволяют решать политические задачи. Но я отдаю отчет, что Россия никогда не смирится с тем, что мы перестали быть ее частью и колонией, а потому мы должны физически выбивать тех, кто прямо или косвенно воюет на ее стороне.

Монолог Ореста был странным, неоднозначным, Шульга его переварил только потом, на больничной койке. Больше с тех пор они серьезно не говорили.

Шульга миновал пост охраны, без стука вошел в старый номенклатурный кабинет. Навстречу ему из-за стола поднялся лет пятидесяти мужчина с вытянутым лицом и курчавыми волосами. Тот самый Валентин Николаевич - безмолвный не то заместитель, не то помощник. Кто он на самом деле? Ну вот сейчас и узнаем...

Поздоровались.

- Как? - по военной привычке лаконично спросил Шульга.

- Заключения еще нет, но, похоже, сердце. За ним приехала утром машина. Он живет... жил один здесь, недалеко, на Печерске. По телефону не отвечает, на звонки в дверь не реагирует. Дверь ломать не стали, подогнали к окну пожарную лестницу. Был выходной, тело пролежало не меньше суток...

Вот значит как. Одинокая смерть от старости, когда тебя хватятся в лучшем случае через двадцать четыре часа. Такого Орест не заслужил.

- Чем могу быть полезен? - спросил Шульга.

- Да чем уж тут... - махнул рукой Валентин Николаевич, возвращаясь к столу. - Материально и организационно все обеспечено. Вот, пишу некролог. И слова вроде правильные, а сухо, фальшиво выходит. "Всю жизнь отдал службе. Уволившись из рядов преподавал в Академии, но даже выйдя на пенсию продолжал заниматься общественной деятельностью. До конца жизни занимал должность советника..." Нет, последнее наверное не следует, все равно уберут.

Шульга слушал, кивал, но взгляд его рассеянно шарил по кабинету, пока не остановился на сейфе. Именно там куратор держал документы группы, в том числе и бланки президентских помилований. У кого в руках они окажутся до конца дня!?

Валентин Николаевич покончил с некрологом и перехватил его взгляд.

- Нет, за документы не опасайтесь. Не будет обычной в таких случаях выемки и комиссии, у нас здесь не принято. Все заберет тот, кого назначат на его место... Выпить не хотите? Я, честно говоря, еле держусь...

- Я за рулем... - неуверенно отказался Шульга.

- Пустое! - махнул рукой собеседник. - У вас же есть удостоверение сотрудника МВД. Что бы ни говорили, "право ксивы" работает до сих пор.

Сил отказаться Шульга не нашел. Валентин Николаевич разлил по рюмкам початый коньяк. Не чокаясь выпили.

- Он говорил, из какой-то книги, - поделился Валентин Николаевич, - что система сама по себе не действует и мало что значит. Имеют значение действующие в ней люди. И чаще всего это было о вас.

Шульга слушал, но думал о другом. После того, как ему неожиданно достался чемодан с этими проклятыми долларами, стал ловить себя на ощущении, будто проживает не свою жизнь. Словно носит пальто с чужого плеча или болтающиеся на ногах ботинки. И сейчас, с осознанием смерти Ореста и вытекающих из нее последствий это ощущение обострилось.

Дверь с коротким скрипом открылась и в кабинет порывисто влетел Городецкий.

Глава 7

Добравшись до аэропорта, Назгул оставил на паркинге фирмы арендованную машину, сдал ключи в офис и, закинув на плечо дорожную сумку, потопал к неброскому зданию аэровокзала.

Билеты он забронировал через мобильное приложение сразу же после того, как распрощался со старым разведчиком. Естественно, не напрямую, да и не было прямых рейсов из Эдинбурга. Перелет был в два пойнта, сперва бизнес-классом до Парижа с удобным трансфертом на Варшаву, а оттуда лоу-костом на Киев. Пересадки, конечно, муторные, но зато к утру будет дома...

Назгул поймал вдруг себя на том, что называет "домом" номер на барже "Объекта М". Неужели все настолько далеко зашло, что теперь его дом не кипрская Декелия и не новозеландский Окланд, а Киев? Психотерапевта на тебя нет, Питер-Джон Карр, решительно прервал он неактуальные рефлексии. Сейчас нужно готовиться к прохождению неожиданно возникшей в проекте кризисной точки.

Старый генерал был главным по персоналу. С его смертью может начаться борьба за контроль над группой, это и ехидне понятно. И повлиять ни он, ни Шульга на процесс не могут. По крайней мере, пока. Таким образом, подытожил Назгул, имеем кризис, положительным выходом из которого является позитивное перекоммуницирование с государственным аппаратом посредством Виктора Городецкого.