С каждой новой находкой исследователи из Дманиси все больше склонялись к тому, чтобы отказаться от своей прежней теории о
Только палеоантропологи, традиционно не имеющие представления о достижениях систематики, игнорирующие правила номенклатуры и до сих пор следующие фундаменталистским правилам Майра, сформулированным полвека назад, могли прийти к подобным выводам, столкнувшись с таким морфологическим разнообразием, как в Дманиси. Если различия между гоминидами из Дманиси представляли собой всего лишь эпифеноменальные вариации в рамках одного подвида, то можно было полностью отбросить морфологию как критерий систематизации. Вспомним, что место расположения останков и их возраст также нельзя было учитывать при классификации. На что же могли опереться исследователи? У них не оставалось ни единого основания для сортировки разнообразных находок как в рамках крупных таксонов, так и в нижней части существующей таксономической иерархии. Какая неприятная перспектива! В настоящий момент остается лишь ждать, как палеоантропологическое сообщество отреагирует на предложение команды из Дманиси. Как бы там ни было, оно подтверждает один факт — по крайней мере в некоторых регионах мира еще существуют ученые, видящие эволюцию человека как линейный процесс, ведущий от примитивного состояния к идеалу через ряд постоянно изменяющихся видов. Вслед за Майром они до сих пор считают наивным, необдуманным и типологическим предположение о том, что морфологическое разнообразие окаменелых останков гоминидов может на самом деле быть систематическим явлением.
Глава 9. Молекулы и карлики
К началу 1980-х годов мне стало очевидно, что без доступа на Мадагаскар моя карьера лемуролога долго не протянет. Я собрал все, что знал о предмете своего изучения, в одну книгу и опубликовал ее в 1982 году, а затем вернулся к палеоантропологии. Первым делом мне нужно было найти потенциальное место для раскопок, хотя очевидных вариантов у меня было совсем немного. Планируя свое возвращение в Нью-Йорк с острова Маврикий в Индийском океане, где я изучал обезьян, я обратил внимание на Джибути. Эта крошечная территория, когда-то принадлежавшая Франции, вдавалась в эфиопскую часть Афанского треугольника менее чем в 100 милях к востоку от Хадара. Насколько я мог судить по весьма неточным геологическим картам, находившимся в моем распоряжении, гряда осадочных пород, в которой были обнаружены великолепные афарские окаменелости, проходила как раз по территории недавно образованной Республики Джибути. На нее очевидно стоило взглянуть. Кроме того, мне все равно нужно было сделать там пересадку во время перелета с Маврикия в Париж, так что обстоятельства складывались в мою пользу. Я прибыл в дымный и гниющий портовый город Джибути и остановился в дешевом баре, он же отель, он же бордель, — единственном жилье, которое я мог позволить себе с моим бюджетом. В тот же вечер толпа пьяных матросов из Югославии совершила налет на это место. Они вламывались в комнаты с ножами и грабили постояльцев. Я был одним из немногих жителей отеля, которым удалось избежать ранений и больницы. Я помню, как провел целую вечность, изо всех сил удерживая на месте дверь в мой номер, дрожащую под яростными ударами снаружи, и как из соседних комнат доносились крики, удары и звон разбитого стекла.