Скелеты в шкафу поселка Зябликово

– Любовь Антоновна, когда мы с ней чай пили, рассказала нам с Севкой, что баба Варя только прикидывалась старой и глупой, а на самом деле все прошедшие годы держала руку на пульсе. Сейчас по всему что-то нащупала, потому и волосы покрасила и прическу сделала. Больше бабкой прикидываться ей ни к чему.

– Надо же какие страсти кругом кипят, а я в больнице день и ночь сижу и ничего не знаю. Сейчас вроде бы все выяснилось, графологическую экспертизу сделают, и можно в суд подавать. Что еще Григорий Афанасьевич хочет обсуждать?

– Как что, – удивился Севка, – как клад найти.

– Какой еще клад? – тетя Шура схватилась за сердце.

– В нашей области около двадцать лет назад было совершено несколько краж в музеях и в нашей церкви, начал объяснять Сева. – Это я в интернете нарыл. Баба Варя как раз этими делами занималась. В инете пишут, что до сих пор ценности нигде не засветились: ни на аукционах, ни в частных коллекциях. Хотя в последнем случае, сведения, ясный пень, не точные. Какой дурак про себя будет рассказывать, что скупал краденое.

– Так, а почему ты, Сева, думаешь, что клад где-то близко от нас? Может быть он давно за границей.

– А что тогда Лерка в нашем лесу ищет? За каким хреном ей бегловский дом сдался? Она что-то знает и хочет найти клад, я у нее в телефоне какой-то план нарыл. Пока Лерка ничего не нашла, надо ее опередить.

Тетя Шура почернела лицом и умоляюще посмотрела на мужа.

– Так, неугомонный наш, никакой самодеятельности, – Василий Петрович стукнул кулаком по столу, – вот завтра насчет клада с Григорием Афанасьевичем перетрем и тогда все вместе решим, что делать.

27.

Наконец-то кошмарный день подошел к концу, и Шура отправилась спать. Она легла рядом с мужем и уткнулась ему в плечо. Как с ним тепло и уютно. Шура ругала себя, что не сдержалась, и чуть было не ударила Ваську. Характер у нее такой, быстра на расправу. На самом деле Ваське надо сказать спасибо, честно ведь хотел избавить ее от волнений. Только лучше бы она волновалась, чем вот так, как сегодня – обухом по голове.

– Вась, откуда ты узнал, что тетя Варя была следователем. Я в поселке столько лет живу, а этого не знала.

– Варвара Ильинична сама рассказала, когда вся эта каша заварилась. Она скрытная очень. При ее специальности по-другому нельзя. Тем более, если она хотела всем втереть очки, что от дел отошла. Шуренок, я же приехал на две недели раньше, чем на крыльцо вылез и по-дурацки с тобой поздоровался. Сидел в доме, как мышь, даже свет не зажигал, не хотел, чтоб ты узнала, что я приехал.

– Это почему?

– Шуренок, мне совсем худо было. Меня друг на моей машине привез, я сам за руль сесть не мог. Сто метров проехать мог, а потом все – жуткая слабость, холодный пот и все такое. Не хотел, чтобы ты меня таким видела.

– Ну и дурак. Я все-таки врач, может чем бы и помогла.

– Как ты не понимаешь, ты же думала, что я тебя бросил, перед свадьбой бросил. Что я не понимаю, сколько тебе досталось. Меня же самого невеста перед свадьбой бросила. Я женщинам не доверял вообще, считал, что все они лгуньи по определению. «О женщины, Вам имя вероломство…» вот как-то так. Потом Варвара Ильинична приехала ко мне в госпиталь и расставила все по местам. Ну я и поехал в поселок, чтобы на тебе жениться. Только мне нужно было, чтобы ты за меня по любви вышла, а не из жалости. А как можно любить инвалида, который по дому с трудом передвигается?

– Васька, все же ты тупой, что, по-твоему, я тебя за силу молодецкую люблю? Смешно. Я просто тебя люблю, за все, даже за твои недостатки. Только не возгордись. Ну так что про тетю Варю?