Скелеты

— Да тут не до сна в общем-то.

— Включи громкую связь, — шепнула Ника, встревоженная реакцией Андрея.

— Что произошло? Ты где?

В динамике шумел ветер, фоном разговаривали какие-то люди.

— В ДК.

— Кто там с тобой?

— Кого тут только нет. Начальство, полиция, пожарные.

Андрей и Ника переглянулись.

— Не могу долго говорить. После того как я вас провел, я пошел в нашу каморку. Там был Чупакабра. Он рассыпал по полу кинопленку и облил скипидаром. Напал на меня, шандарахнул усилителем.

«Чупакабра? — ахнул про себя Андрей. — Безвредный алкаш?»

— Он сказал мне, перед тем как вырубить: «Пятый ключ поворачивается».

Ника смачно выругалась.

— Привет, Ковач, — сказал Хитров.

— Привет, Толь. Как ты себя чувствуешь?

— Как несостоявшееся жаркое. Чупакабра поджег конуру и запер меня внутри. Я вылез в актовый зал через оконце. Повезло, что Чупакабра этого не предусмотрел.

— Он сбежал?

— Нет, он мертв. Перерезал себе глотку напротив кабинета нашего уважаемого Матая.

«Марионетка, — подумал Андрей, — их используют как марионеток».

— Нам приехать? — спросила напряженная Ника.

— Нет, все уже закончилось. Чердак потушили, показания следователям я дал. Отделался испугом и шишкой. Поползу домой. Успокаивать Лару и родителей.

— Дружище, — Андрей подыскивал слова, — как нас угораздило, дружище?

Кто-то окликнул Хитрова.

— Иду, — крикнул он и сказал в трубку: — Мы привлекли его внимание. Оно хочет нас устранить.

— Ты в рубашке родился, Толь, — сказала Ника.

— Надеюсь, — усмехнулся Хитров. — Простите, что испортил настроение.

— Отдыхай, — сказал Андрей, — выспись как следует.

Минуту они молчали, потом Ника прижалась к нему.

— Мне страшно.

«И мне», — подумал он.

Издалека раздался щелкающий звук, словно гнули колоду пластиковых карт.

Боль обрушилась на Андрея, ему показалось, что кувалда размозжила коленные чашечки. Что крысы вгрызлись в мякоть икр. Подобное было у Эдгара По, да, крысы и заточенный маятник. Невидимое лезвие полоснуло по щиколоткам. Ноги подкосились, он ухватился за кресло.

Обескураженная Ника метнулась на помощь.

— Что? Что такое?

— В номер, — процедил он сквозь зубы, — скорее!

Ничего общего с ревматическими болями роста это не имело. Мышцы натягивались винтом, ступни норовили вывернуться, сломаться, а кости — полезть из штанин. Твой скелет ненавидит тебя и желает отринуть маскировку плоти.

Едва перебирая конечностями, он ковылял за Никой. Девушка поддерживала за локоть. Колени хрустели, снаружи нарастал щелкающий звук.

В пустых комнатах ночной гостиницы копошились тараканы.

У лестницы стояла костяная кукла. Тощий силуэт, похожий на узника концлагеря. Свет вспыхивал и гас, и в его мигании детали куклы непрерывно двигались, словно перетасовывались. Поднимались и опускались ключицы, позвонки сокращались. Длинная шевелящаяся тень простиралась к людям, тонкие руки-ветки сновали по стенам. Царапали вылинявшие обои. Кукла заклокотала и пошла вперед. Ее ребра клацали, как дополнительная пасть, как капкан, лицо-череп злорадно ухмылялось.

Превозмогая боль, Андрей похромал к номеру. Что-то кричала Ника. Шева скользила по коридору, щеря высеченный на плоской костяной плашке рот. В очерченных узором глазницах вращались глаза-шары.

Щелк… щелк… щелк… — крутились шарниры.

Андрей ввалился в номер, Ника захлопнула дверь и ринулась к одежде.

Щелк! Щелк! Щелк!

Андрей упал на колени. Он ждал, что коленные чашечки разобьются, точно фарфор или яичная скорлупа, из них выльется гнилой белок. Муравьи и крысы орудовали в полых костях, расширяли туннели в мясе.

Он таращился на дверь — сейчас она приоткроется, и желтая рука ощупает притвор.

Ника возникла в поле зрения, заслонила дверь.

— Уйди! — задыхаясь, выкрикнул Андрей.

Она отскочила к нему. На дверной ручке остался болтаться замок Лили. Незастегнутая дужка напоминала вопросительный знак.

Щелк!

Шева замерла напротив двери. По фанерованному шпону пробежали юркие ручонки.

Андрей оперся о кровать, приподнялся.

Полотно отделяло его от шевы, от детского вымысла, от болезни, мутировавшей в тарахтящую тварь.

Плотоядно клацали ребра. Дистанционно обгладывали ноги — по крайней мере, такое ощущение создавалось у Андрея.

Но проникнуть в номер шева не пыталась.

Замок запломбировал вход.

Расщелкнутый замочек без ключа.

Щелк-щелк-щелк!

Глаза Андрея и Ники проследили за перемещающимся звуком. Снова вверх, к потолку.

Щелк — оно умолкло. Боль прошла как по мановению волшебной палочки.

Ноги, целые, без единой ссадины, снова подчинялись Андрею. Он сел на постель, трогая свои колени. Запыхавшаяся Ника припала к стене.

— Оно не войдет, — сказал Андрей. — Ты опять меня спасла.

— Ладно, — произнесла Ника, — еще пара встреч, и я свыкнусь с их существованием.

Она опустилась на кровать и крепко обняла Андрея. Их сердца колотились учащенно, в такт.

— Испортили нам все-таки вечер, — сказала Ника.

Открытый замок висел на незапертой двери.

А в коридоре под потолком, возможно, висела, как костяная летучая мышь, кукла из подростковых кошмаров.