Схимники. Четвертое поколение

Я и один из охранников, тот самый, который обучал Ждана, нашли его после боя рядом с трупом первого убитого им человека. Парнишка лежал в луже собственной блевотины и рыдал, размазывая по щекам слезы и чужую кровь. А я уже забыл, как это – отнять первую жизнь.

Ждан опять поставил меня в ситуацию, заставившую почувствовать собственную беспомощность. Ведь казалось бы чего проще – утешить человека? Тем более для меня, способного играть на чувствах целых толп, как на простой пастушеской свирели. Но не хотел я так же поступать с этим пареньком. А по-другому, по-простому, по-человечески – разучился. Наверно, пора вспоминать. Может быть, этот этап нашей жизни служит тому, чтобы каждый вспомнил: прежде всего мы – люди, какими бы способностями ни обладали.

Но тут на плечо мне легла крепкая, мозолистая рука охранника. Он развернул меня и только что пинка не дал, отправляя прочь. Нет, не дал бы, конечно, он прекрасно видел, что я такое в бою, но все-таки сейчас его простая житейская мудрость была нужнее всех моих знаний и способностей.

Странно, вот имени его я не помню. Но в каждом более-менее серьезном отряде встречались такие седоусые ветераны. Они не рвались к власти и потому избегали ударов ножом под лопатку от тех, кто боялся их влияния. Они знали пределы своих сил и потому не лезли на рожон, при этом производя на окружающих впечатление какой-то надежности, что ли. Простые трудяги меча, дожившие до седин. Их уважали. Они были настоящими дядьками-наставниками для молодежи, щедро передававшими свой опыт и не требующими ничего взамен, кроме такой же надежности в бою.

Охранник вытащил Ждана из-под телеги, надавал пощечин, а потом обнял, как сына, утешая. Ему удалось подобрать простые, грубоватые слова, которые подействовали. А потом мой спутник ушел вместе с ним к костру, у которого грелись охранники, пуская по кругу фляги с чем-то забористым и поминая тех, кто не пережил сегодняшнего боя.

Когда Ждан вернулся, от него изрядно несло перегаром. Я не сказал ничего. Это – его жизнь. Он сам должен научиться справляться с ее трудностями. Впрочем, не он первый, не он и последний. Венедия раздроблена на множество воюющих между собой княжеств. В такой жизни смерть – обычное явление.

В следующий поход я Ждана не взял. Во-первых, решил дать ему немного отдохнуть и пожить без меня. Ну а во-вторых, собрался я на восток, в Кхсар Фэй ар-Румал. Давно не навещал Палача, не хотелось даже ему показывать, что я присмотрел будущего ученика. Кто знает, как бы он к этому отнесся.

У Палача был один друг, местный лекарь. Старичок обладал весьма пытливым умом. Еще в начале карьеры Палача он явился к тому и попросил тело казненного для изучения. Прежний заплечных дел мастер гнал чудаковатого лекаря в шею. Вот и решил он попытать удачи с новым. Палач не отказал. Так началась их дружба.

Абдаллах ибн-Халликан Кхсари звали этого старичка. Палач часто сетовал на его преклонные года. Если бы не они, то из Абдаллаха вышел бы отличный ученик. Десять лет их плотного общения вылились в написание величайшей книги. «Трактат о строении тела человеческого» стал настоящим прорывом в медицине. К сожалению, в княжествах науки были не очень развиты, постоянные войны не способствовали этому.

А вот в Золотом Мосту книгу восточного мудреца оценили по достоинству. Всех поразила глубина изложенных знаний, детали, о которых не подозревало большинство знаменитых лекарей. Мне-то как раз все было ясно. Палач знал о теле человека все, как и любой из нас. Конечно, потихоньку, понемножку он передал эти знания ибн-Халликану. А тот уже облек их в правильные слова и перенес на бумагу. К примеру, именно он ввел понятие «клетка», называя так элементарную единицу строения человеческого тела… Впрочем, я слишком углубился в дебри, большинству людей непонятные. Добавлю лишь, что Абдаллах стал первым, кто увидел эти клетки, используя странный прибор из нескольких линз, который раньше применяли лишь ювелиры Кхсара и Золотого Моста.

Вернулся из пустыни я с копией труда Абдаллаха ибн-Халликана. Конечно, обучать Ждана рано. Пусть почитает умные книги. Хотя бы поймет, чем именно ему предстоит учиться управлять. Без этого знания сложно овладеть моим искусством. Помню, наш учитель объяснял нам строение тела и принципы управления им очень долго. Я решил, пусть Ждан готовится заранее.

Отсутствовал я три месяца. Путь все-таки неблизкий. А вернувшись, не застал своего спутника там, где оставил. Огорчился? Конечно. Ждан уже многое перенял от меня. Да и возраст у него был таким, в котором человек ищет свое место в мире. Горячность молодости не позволяет просто так сидеть и ждать.

Но он вернулся. Через два дня, вместе с торговым обозом. Теперь его сложно было узнать. А ведь прошло не так много времени. Во взгляде, в манере себя держать появилась уверенность. Он шел рядом с первой телегой мягко, пружинисто. Поверх куртки – легкий кожаный панцирь, усиленный металлическими пластинами, такой не стесняет движений. За спиной – арбалет и небольшой щит, а на поясе – дубинка, окованная бронзовыми пластинами.