Схизматрица Плюс

Такая прямота возбуждала дурные предчувствия. Вера не знала, что сказать.

– Я привезла вам подарок. – Молчать дальше было уже неловко. – Старинную фамильную драгоценность.

Она пересекла узкую камеру и подняла с пола прямоугольную проволочную клетку, накрытую персикового цвета бархатом. Подняв драпировку, она показала ему сокровище клана – белую лабораторную крысу. Зверек бегал по клетке, переставляя лапки с какой-то неестественной, раз за разом повторяющейся точностью.

– Эта красавица одна из первых получила физическое бессмертие. На ней проводили лабораторную проверку процедуры более трехсот лет назад.

– Вы очень щедры.

С этими словами Линдсей поднял клетку и принялся рассматривать крысу. Та, с возрастом совершенно утратив способность к обучению, вела себя абсолютно механически. Подрагивания мордочки и даже движения глаз полностью подчинялись давным-давно заученной схеме.

Старик внимательно разглядывал зверька. Вера понимала, что никакой реакции он не добьется. Во влажных красных глазках крысы не было ничего, ни малейшего проблеска звериной настороженности.

– Она когда-нибудь выходила из клетки?

– Нет, господин канцлер. Веками. Она слишком ценна.

Линдсей отворил клетку. Привычная повседневная рутина зверька рассыпалась на части. Крыса спряталась за стальной трубкой – поилкой, подвижные мохнатые лапки ее мелко дрожали.

Линдсей поднес к дверце руку в перчатке, пошевелил пальцами.

– Не бойся, – серьезно сказал он крысе, – здесь – целый мир.

Некий древний, почти забытый рефлекс ударил крысе в голову. С визгом кинулась она через всю клетку к руке Линдсея, яростно, конвульсивно вцепившись в нее когтями и зубами. Вера прыгнула вперед, испуганная его поступком, ужасаясь реакции крысы. Отстранив ее, Линдсей поднял руку, с жалостью разглядывая разъяренное животное. Под рваной перчаткой поблескивали медью и вороненой сталью соты сенсоров протеза.

Мягко и уверенно он подхватил крысу, следя, чтобы она не сломала себе зубы.

– Тюрьма укоренилась в ее сознании. Много понадобится времени, чтобы перед ее глазами не стояли больше прутья решетки – Он улыбнулся. – К счастью, времени у нас более чем достаточно.

Крыса прекратила борьбу. Она тяжело дышала в мучительной судороге некоего животного прозрения. Линдсей осторожно посадил ее на столик рядом с биржевым монитором. Зверек с усилием поднялся на тонкие розовые лапки и возбужденно засеменил, повторяя контуры клетки.

– Она не может измениться, – объяснила Вера. – Иссякла способность к обучению.

– Вздор, – возразил Линдсей. – Просто ей нужен пригожинский скачок к новому типу поведения.

Спокойная уверенность Линдсея в своей идеологии внушала страх. Вероятно, это отразилось на лице Веры. Линдсей сдернул с руки разорванную перчатку.

– Нельзя терять надежды, – сказал он. – Надеяться нужно всегда.

– Долгие годы мы надеялись исцелить Филипа Константина. Теперь-то мы знаем… Мы готовы отдать его в ваши руки. В уплату за безопасный переезд.

Линдсей серьезно взглянул на нее:

– Это жестоко.

– Он был вашим врагом. Мы хотим искупить…

– Я предпочел бы не его, а вас.

Значит, он еще помнит Веру Келланд!

– Но не заблуждайтесь. Я не предлагаю вам истинного вознаграждения. Когда-нибудь падет и Царицын Кластер. Нации в нашу эру недолговечны. Долговечен только народ, только замыслы и надежды… Я могу предложить только то, что имею. Безопасности у меня нет. Есть свобода.

– Постгуманизм, – проговорила она. – Ваша государственная идеология. Конечно же, мы адаптируемся.

– Я полагал, у вас есть собственные убеждения. Вы – галактистка.

Пальцы ее невольно коснулись одной из жаберных щелей.

– Политике меня научило пребывание в обзорной сфере. На Фомальгауте. В посольстве. – Она помолчала. – Жизнь там изменила меня больше, чем вы думаете… Кое-что я просто не могу объяснить.

– В комнате что-то есть, – сказал он.

Вера застыла.

– Да, – пробормотала она. – Вы чувствуете? Большинство просто не замечает.

– Что это? Нечто с Фомальгаута? От газовых пузырей?

– Они ничего об этом не знают.

– Но вы – знаете. Расскажите.

Отступать было поздно.

– Впервые я заметила это еще в посольстве, – неохотно начала Вера. – Посольство плавало в атмосфере Фомальгаута-четвертого, газового гиганта, похожего на Юпитер… Нам приходилось жить в воде, чтобы вынести гравитацию. Мы были собраны в кучу, и шейперы и механисты; все в одном посольстве, иного выбора не было. Все менялось, и мы изменились. Прибыли Инвесторы, чтобы отвезти механистов обратно в Схизматрицу… Я думаю, присутствие было на борту корабля. С тех пор присутствие со мной.

– Оно реально? – спросил Линдсей.

– Думаю, да. Иногда я почти вижу его. Что-то мелькает… Нечто такое, зеркальной окраски.

– А что сказали Инвесторы?

– Все отрицали. Сказали, что я заблуждаюсь. – Она запнулась. – Не они последние так говорили.

Ей не хотелось с ходу рассказывать обо всем, но бремя заметно полегчало. Она смотрела на Линдсея, осмелившись надеяться.

– Значит, это чужак, – сказал он. – Не принадлежащий ни к одному из девятнадцати известных видов.

– Вы верите мне. Вы полагаете, что это – существует.