Сходник

– Не мне, а нашей службе, – сразу посерьезнел и былой Будимир, – надобно твое убытие в знакомый тебе Сувар. Объявишь ближним, что отъезжаешь на дальние торги. Дело срочное. А ненадолго! Встретишься там в караван-сарае с неким человеком для передачи секретного известия.

Столь важно для нас то задание, что отправишься с пушниной и воском из наших запасов: что ни продашь, твой доход! Еще и дирхемы получишь на дорогу. Того, как тебя отправляли в Царьград, исполнившись ложной скупости, точно не повторится! Обещаю!

Не можем возложить сие на своих доверенных людей в Булгаре. Понеже с недавней поры точно ведаем: все они выявлены булгарским сыском. Поводов для их задержания нет, да и не резон ноне булгарам обострять с нами, однако надзор отныне – самый строгий. Не оторваться! А ведь от Булгара до Сувара – всего два дня пути, и негде схорониться от надзирающих!

Ты же для них – сторонний купец, ведь не был примечен, еже бывал в Булгарии ране. Будешь осторожен в меру, вряд ли встретишь помехи.

Вслед – свободен ты, аки вольная птица! А захочешь, и повстречаешься пред отплытием с давней своей знакомой в Биляре – едва ли она тебя забыла.

– Знакомая? Кто сия? – изобразил недоумение Молчан.

– Экий ты ветреный! – невежливо ухмыльнулся Будимир. – Уже и Гульфию свою не помнишь?

Справлялся я недавно у некоего знающего, что означает имя ее. «Похожая на цветок».

А то, что имя Чичак означает «цветок», сам ведаю еще с той поры, еже встретились мы с тобой в Тмутаракани. Крути ни крути, а получается: ходок ты у нас по цветкам!

И не понравилась оная подколка лучшему охотнику всей округи! Ибо не запамятовал, что Будимир мылился приладиться к Чичак в потенциальный урон личным интересам Молчана и за его спиной – сама Чичак и сказывала!

Да и елико раз убеждался он в Тмутаракани, что справедливыми были предостережения Путяты о завистнике том, норовящим огреть сзади!

А разве мог сей вызнать про Гульфию иначе, чем от своих начальствующих. Ведь не было его в тогда в Булгарии! А возможно, никогда и не оказывался в ней. Однако ведает…

Знамо, натаскали его. И зело заинтересованы они!

«Буду ожидать подвоха! – прикинул Молчан. – А ежели не прервется о женском, изображу обиду и найду, что ответить».

Впрочем, Будимир тут же прервался. И продолжил баять по делу.

– А выполнишь, о чем тебя просим, получишь награду, безмерную!

– Какую ж награду-то? – не удержался спросить Молчан, сильно подозревая, что его дурят.

– Откроем тебе, куда похититтели вывезли твою тмутараканскую подружку с дщерью от тя.

Аще ж выполнишь еще одно задание, поможем и вызволить …

– Что за дщерь? Почто кривду несешь?! – попытался возмутиться Молчан во весь голос, да горло перехватило, и получилось чуть ли не шепотом. Ведь вспомнил слова от Чичак, прощальные, что боле всего на свете мечтала бы родить от него…

– Не кривда, а точно твоя! Сам зрел ее запрошлым летом. С тобой сличая, опознаешь за пять шагов! И голубоглаза, и нос с горбинкой малой, и ресницы пушистые, и заливистый смех точь-в-точь…

Во девичестве красавицей станет! Чуток смугловата, правда, да се уж в мать, от коей и ямочка на подбородке, и исссиня-черные брови. И славно оное! Ведь окажись бела ликом да власами русой, будто ты, покойный муж Чичак мог и усомниться в отцовстве. А он до самой своей кончины уверен был, да и собственных детей у него не случилось…

Предполагаю, что цвет ея глаз Чичак объяснила ему тем, что таковые же и у матери ее Сигалит – доводилось мне и ту видеть.

К тому ж, и по срокам сходится. Ведь убывал ты оттуда в предзимье – вскоре, как он вернулся от мадьяров. А появилась на свет в середине лета. Вот и посчитай!

Наш полномочный в Тмутаракани еще тогда уведомил Путяту. И не преминул упомянуть по моему совету, что по настоянию матери ее назвали Ясной. Никогда не слыхивал такового имени, а предполагаю: не хазарское оно…

Зато Молчан слыхивал! Ведь матушка его Бояна, в кою не пошел он сдержанностью в чувствах и прилюдных речах, обмолвилась как-то, что родись у нее второй дщерь, еже еще надеялись они с Добромиром на оное счастье, назвали бы ее Ясной, ведь красиво то имя, а в городище их ни одной Ясны не было, да и в округе всей.

И мельком упомянул он о сем, незнамо зачем, когда единою Чечак спросила, есть ли у него братья и сестры. Получается: запомнила!

– И Путята ведал о том?

– Еще бы ему не ведать, аще он и направлял все дела наши, восточнее и южнее Земли вятичей!

И Киев под ним ходил, и Царьград, и Тмутаракань, и не токмо они, а и те места, где не довелось побывать тебе. Многое ему подчинялось! А допрежь отметился и в иных пределах. И заслужил он пред нашей службой, превыше всех прочих…

Истинно велик был твой родич! Таковых и не встретишь ноне!